Прекрасное изгнание - Коулc Кэтрин

в предсезоне по хоккею, а не в каком-то роскошном реабилитационном центре, куда его устроил Линк.

Я: Я думала, что поставила вас на беззвучный. Кто выключил режим «Не беспокоить»?

Роудс: Возможно, я немного подкорректировала настройки, когда на днях заезжала.

Кай: Жестоко, А. Выключать звук у родных. У самых любимых людей на свете.

Я: Ставлю телефон на беззвучный снова. Покааа.

Трейс: Нет, не поставишь. Это угроза безопасности.

Конечно, старший и самый параноидально-защитный из нас не мог не вставить свое слово. Он был не только шерифом округа, но и взял на себя роль стража порядка в нашей лоскутной семье.

Я подняла телефон, сделала селфи с высунутым языком и отправила в чат.

Кай: Не переживай, Арден может надрать задницу любому из этой группы, кроме меня.

Я: Включая тебя.

Шеп: На случай, если вам нужны доказательства.

Спустя секунду в чате появилось фото, на котором я укладываю Кая на мат в болевом приеме. Выглядело эффектно, но я-то знала, что он тогда просто дал мне фору. Он тренировался гораздо дольше, чем я, и у него был тот хищный стиль, который вырабатывается, когда борешься за выживание без поддержки.

Кай: Давай приходи сегодня на спарринг, Боб-строитель. Посмотрим, как тебе это понравится.

Фэллон: Ты знаешь, что Тея отрежет тебе причиндалы своими садовыми ножницами, если ты снова набьешь Шепу глаз.

Девушка Шепа была совсем не в восторге, когда он в прошлый раз пришел домой с фингалом.

Кай: Отбой. Тея меня пугает. А что если устроим спарринг в особняке Коупа, пока он в отъезде? Надо же использовать бассейн, пока можно.

Коуп: Попробуешь устроить вечеринку в моем доме без меня — залью весь твой драгоценный грузовик персиковым шнапсом.

Кай: Ты играешь жестко, хоккеист. Но не забывай, у меня есть фото, где ты голым бежишь по Каскад-авеню накануне выпуска.

Коуп: А у меня есть фото, где тебе Кили делает макияж.

Фэллон: Нет-нет, это у меня.

Она прислала фото шестилетней дочери Трейса, которая с сосредоточенным видом размазывает розовые румяна по щекам Кая. Он, конечно, смахивал на горного мужика с татуировками, но в руках племянницы превращался в послушную глину.

Кай: Разрешаю Килс разрисовать стены Коупа своими блестящими маркерами, которые она так любит.

Коуп: Даже не думай.

Роудс: Ты только провоцируешь его, когда так говоришь.

Коуп: У меня Линк остановился в доме. Он защитит его от блестящей атаки.

Я застыла, каждая клеточка в теле будто ожила. Просто прочитать имя Линка и в голове сразу всплыли образы: его пронизывающий взгляд ореховых глаз, улыбка с кривым уголком губ и эта чертова ямочка.

Пальцы сами побежали по экрану.

Я: Спасибо за няньку, между прочим.

Кай: Ой-ой. Вы разозлили принцессу тьмы.

Коуп: Линку нужно было где-то остановиться, пока он ищет участок в Спэрроу-Фоллс, а Шеп работает над проектом дома. Это было меньшее, что я мог для него сделать.

Мне не нужен был этот напоминание. Мне и так хватало жизни в мире отрицания. Мысль о том, что Линк живет в двух минутах ходьбы от моего дома? Что он вообще собирается переехать в Спэрроу-Фоллс, пусть даже и временно? Нет. Нет-нет-нет.

Я: Я помогу Кили усеять твои стены блестками. Заслужил.

Я снова включила режим «Не беспокоить» для чата, раздраженно поджав губы — почему Роудс вообще его отключила? Еще одно доказательство, что она волновалась. Или, может быть, просто потому, что сама нашла свое счастье и теперь хотела, чтобы и мы его нашли.

Уголки моих губ дернулись в улыбке при мысли о том, что наша самая солнечная сестра оказалась с самым мрачным парнем из всех, кого я могла себе представить — с тем, у кого, похоже, была просто аллергия к любым цветам. Но именно угрюмый бывший профайлер ФБР оказался ее парой. А она — его.

По телу прокатилась неприятная волна, болезненное ощущение, похожее на те самые «ломки роста», которые будили тебя по ночам в детстве. Я отогнала это чувство, перевернула телефон экраном вниз. Хватит отвлекаться.

Я отступила на шаг, стараясь взглянуть на холст свежим взглядом. Что-то все еще не складывалось. За все эти годы я поняла: если не удается правильно нанести первые широкие мазки, работа не получится. Но это не значило, что все потеряно. Пока еще нет.

На холсте в некоторых местах уже лежала краска, в других — оставались наброски карандашом, которые должны были стать моей картой. Я попыталась стереть линии эскиза в своей голове и отпустить заранее придуманный план, чтобы увидеть бесконечные возможности. Что-то вспыхнуло внутри. Едва заметная искра, но я осторожно подула на нее, позволяя разгореться.

Я быстро подошла к краскам, пальцы метались по рядам цветов, пока не остановились на периленовом красном. Это был глубокий вишневый оттенок. Не тот, который я часто использовала, но именно он был нужен сегодня. Я подошла к палитре и выдавила немного краски из тюбика.

Когда музыка и мое видение захватили меня, я полностью ушла в процесс. Сначала в темные цвета, с которых начала — фиолетовые, зеленые, синие. Вместо деревьев я рисовала колючие заросли, сплетенные в такую паутину, из которой не выбраться.

А потом появился красный — резкие всполохи цвета на фоне тьмы. Они были небрежными и несовершенными, как сам Линк, врывающийся в мое пространство со своим обаянием, жизненной энергией, нахальным юмором и вызовом. Я размазывала алые пятна по темному холсту, давая им впитаться в окружающие оттенки. Пока не раздался громкий лай Брута.

Я вздрогнула, осознав, что кто-то яростно стучит в дверь. Потянулась за телефоном, проигнорировала десятки уведомлений и выключила музыку. Стук прекратился сразу же, как смолк звук.

Я застыла. Сигнализация на участке не сработала. Это мог быть Линк… или маньяк с топором, как он сам однажды в шутку предположил. Честно говоря, маньяк с топором звучал менее опасным, чем тот, кто заставил меня рисовать, черт возьми, цветы.

Пальцы метнулись к экрану, я открыла приложение с камерами наблюдения. Коуп установил сложную систему слежения по всей территории. Он всегда говорил, что это из-за его хоккейной славы, но я-то знала правду.

Когда я, наконец, съехала с ранчо Колсонов, мои братья и сестры, Нора и Лолли, сделали все, чтобы я была в безопасности. Иногда их забота казалась удушающей, но чаще — согревающей, как объятие.

Я коснулась экрана, включая камеру у входа в студию и увидела, как Денвер, едва она включилась, вскинул взгляд и показал знак мира. Я невольно фыркнула, глядя на его прикид.

Он