Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

очнулся,

но, как видно, не к добру проснулся.

Обнимая тушку черной суки,

обвивая мертвую руками,

приникая к заду чуть не носом,

спал Гумэн Сэсэн, а как проснулся,

удивился и сказал: “Как видно,

женщина, умершей долго лежа,

принимает облик черной суки…”

Но, подумав, понял он, что это —

происки и месть Абай Гэсэра.

И Гумэн Сэсэн в великом гневе

закричал: “Абай Гэсэр был должен

восемнадцать темных подземелий

вычистить, а чем он занимался?”

И Гэсэра приказал он бросить,

чтобы долг он выполнил, под землю.

И Абай Гэсэр за труд принялся:

восемнадцать темных подземелий

у китайского Гумэн Сэсэна

вычистил до блеска, в то же время

восемнадцать неземных сокровищ[221]

спрятал он в пещерах потаенных.

И при этом пел не без издевки,

что на свете нет людей счастливей,

чем Гумэн Сэсэн, что нет несчастней

на земле людей, чем он, Гэсэр,

в темноте китайских тех пещер.

59. Гэсэр и Гумэн Гоохон

Время отработок миновало,

время избавленья наступило —

вредные оставивши занятья,

поспешил Гэсэр домой вернуться.

Но с собой он взял Гумэн Гоохон[222]

и проехал с нею путь обратный.

Около Хатан, своей долины,

ночевать Абан Гэсэр собрался.

Добыл он стрелою маралуху,

разложил костер величиною

с горку — и на нем изжарил мясо.

За едой сказал Гумэн Гоохон:

“Надо, чтобы наши кони вместе

эту ночь паслись, и если будем

счастливы с тобою, то скакун[223] мой

спустится с твоей кобылой к речке.

Если же не суждено нам счастья,

то твоя кобыла не захочет

быть с моим конем и удалится

к пастбищу у самого предгорья

Как нам жить с тобой, узнаем вскоре”.

Отпуская лошадей на волю,

отводя их от костра подальше,

скакуну шепнул Гэсэр на ухо:

“Ты, пасясь, китайскую кобылу

покусай — подпорти ей загривок

да и отгони к горам подальше!”

У костра Гэсэр с Гумэн Гоохон

на одной кошме до света спали.

А когда проснулись, увидали,

что скакун Гэсэра возле речки,

а кобыла около предгорьев

ходят в травах, как чужие — порознь.

От того, что кони разлучились,

всадники, конечно, огорчились.

Женщине сказал Гэсэр, что думал,

жестко на немой вопрос ответил:

“В жизни нам с тобой не будет счастья,

поезжай домой — живи, как хочешь!”

А Гумэн Гоохои отвечала:

“Ты ведь знал заранее, что будет,

чем закончится дорога наша.

Всё ты ведал: хорошо иль плохо

жить ты будешь, став моим супругом.

Я ведь не красавица, я знаю.

Вижу, ты Алма Мэргэн боишься:

возревнует и возжаждет крови.

Но когда бы жили мы с тобою,

то двенадцать сыновей могучих

принесла бы я Абай Гэсэру.

А когда бы я их нарожала,

то и три жены твои родили

по двенадцать сыновей прекрасных, —

вот каким бы род Гэсэра стал,

вот каким бы он в веках предстал!”

Сел Абай Гэсэр в седло, печалясь,

села женщина в седло, горюя, —

и разъехались они: два розных

им пути лежали в Среднем замби.

Одному — в Хаган, к речным низовьям,

к баторам своим, дворцам и женам;

а другой — прочь из Хатана, к желтым

берегам, лесам, степям китайским.

Их следы ветрами заметало,

гордость же вернуться не давала.

Долго ехал, но доехал все же

до дворца Абай Гэсэр в раздумье.

Так и в дом вошел он невеселым,

и без прежней радости поведал,

что он подданным Гумэн Сэсэна

дал свободу жить не по приказу,

что он восемнадцать подземелий

для сокровищ истинных очистил

от различной нечисти и скверны,

что теперь наверняка настали

времена спокойствия и мира.

И Алма Мэргэн накрыла мужу

два стола — из серебра и злата.

И Абай Гэсэр оружье снял,

и подальше с глаз его убрал,

но лицом, увы, не просиял.

60. Мировое древо

Отдыхая как-то на лежанке,

отыскал Абай Гэсэр в старинной

Книге Судеб то, чего не знал он.

Там прочел Гэсэр: “Ты опустился

в Средний замби с западного неба,

чтобы то, что в высь растет, подрезать,

а что в ширину растет, обузить,

а враждебное утихомирить,

а зловредное все изничтожить.

Но в стране Тэбид[224] растет опасно

древо одинокое, что может

восемь ярусов небесных острой

удлиняющейся вверх макушкой

прорасти, и это очень плохо…”

И Гэсэр захлопнул Книгу Судеб,

и призвал к себе Буйдэ Улана,

сына Бомбохина, — тот явился.

Батору Гэсэр сказал: “Мы едем

в ту страну, где, протыкая небо,

дерево растет. Найди гнедого

скакуна и собирайся в путь,

да вооружиться не забудь!”

Поскакал но пастбищам посланец,

пообъехал он леса Алтая,

пооблазил он хребты Хухэя —

и едва нашел коня гнедого,

предназначенною дли походок,

ездок и сражений и Среднем замби.

Отловив коня, ему на спину

батор положил потник из шелка

и седлом с серебряной лукою

оседлал, и для подъема в горы

пристегнул серебряный подгрудник,

а для спуска с гор приладил сзади

скакуну серебряный подхвостник.

Десятью подпругами двойными

накрепко стянул коню он брюхо,

всею силой рук позастегнул их.

Повод на луку седла забросил,

недоуздком возле коновязи

скакуна покрепче привязал

и