Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

Заведя хозяина в жилище,

за питьем архи сестра сказала:

“На осле своем ты ездил плохо —

дай-ка мне его хотя б на месяц:

я уж выезжу его, как надо!”

Лобсогой, хоть под хмельком, а все же

заартачился: “Ну, как ты можешь

говорить такое? Что ты просишь?

Не могу осла тебе доверить!”

Но сестра увещевала брата:

“Если бы осла ты мне доверил,

я-то уж над ним бы постаралась!

Я бы уж до свертыванья крови,

до смягчения костей скакала

на ленивце, чтоб вконец заездить

нашего врага! Но ты жалеешь

дать скотину для моей потехи!

Если так, живи себе, как знаешь!

Я же ухожу!” — и, прихвативши

палку-кожемялку, и оставив

тройку иноходцев и повозку,

повернулась и домой пошла,

будто бы обижена была.

Мангадхай с женой Урмай Гоохон

мало что неловкость испытали,

но решили Енхобой потрафить

и позволить на осле поездить.

Желтого Асурая послали

ей вдогонку, чтоб вернул гордячку.

И Aсурай ей сказал: “Вернитесь!

Лобсогой согласен дать на месяц

своего осла, как вы просили!"

Енхобой вернулась и сказала:

“Если, брат, осла мне доверяешь,

то открой-ка свой амбар скорее!”

Брат открыл амбар, сестра железный

недоуздок отвязав от прясла,

за серебряный тяжелый повод

вывела осла на свет и стала

подготавливать его к поездке:

потником дерюжным накрывала

и седлом седлала деревянным.

А потом схватила кожемялку,

на осла одним прыжком вскочила,

губы раздирая удилами,

голову ослу заворотила.

И огрела справа кожемялкой,

и взбодрила пятками подбрюшье,

говоря при этом сладострастно:

“Ну теперь держись, бодун безрогий!”

Я тебя до свертыванья крови,

до смягчения костей изъезжу!” —

и, ударив по башке осла,

в степь его, беднягу, погнала.

Будто бы осла нещадно била,

будто бы домой она спешила…

Но отправил Лобсогой за нею

двух ходячих баторов, а также

двух летучих, чтоб они следили

из-под почвы и из поднебесья,

как осла терзает мангадхайка.

Волшебством своим жена Гэсэра

соглядатаям отворотила

их глаза, — и те смогли увидеть

только то, что Енхобой въезжает

в собственные ворота у дома.

Баторы, примчавшись к Лобсогою,

так и доложили: “Енхобой

на осле заехала домой!”

А жена Гэсэра в это время,

ожидать погони не желая

и осла от мангадхаев пряча,

вознеслась на западное небо

и к родоначальнице бурханов,

к бабушке Манзан Гурмэ, явилась.

Встретила Манзан Гурмэ невестку,

храбрую Алма Мэргэн, радушно:

поздоровались они по-хански,

поприветствовались по-хатански.

Бабушка Манзан Гурмэ сходила

на истоки девяти заветных

родников — набрать воды священной.

Бабушка Манзан Гурмэ сходила

на вершины девяноста скальных

гор — нарвать на склонах трав целебных.

Той водой осла она омыла,

той травой очистила: всю скверну

мангадхайскую с Абай Гэсэра

соскребла и согнала, — и внучек

бабушки Манзан Гурмэ небесной

стал как будто заново рожденный,

стал как будто чудом воскрешенный.

Как вошел Гэсэр в былую силу,

как он принял прежний светлый облик,

так Манзан Гурмэ богатый праздник

в честь его устроила — и девять

суток тэнгри шумно пировали.

На десятый день, опохмелившись,

взял Гэсэр Алма Мэргэн с собою

и спустился с неба в Средний замбн,

чтобы из родной реки напиться,

чтобы родовой земли коснуться.

И сказал Гэсэр, в Хатан приехав:

“Тот, кто воином на свет рожден,

воевать с вратами обречен;

та, кто женщиною рождена,

опасаться тех врагов должна!" —

и велел всем баторам собраться,

и велел всем воинам собраться,

и велел всем кузнецам собраться,

чтоб на мангадхаев отправляться.

53. Поход на Лобсогоя

“Вам велю разорванное сшить,

нам велю разбитое собрать!

Мы в поход выходим поутру,

чтоб Урмай Гоохон выручать!” —

так сказал Абай Гзсзр, созвавши

баторов своих и остальное

воинство свое, и все привычно

начали готовиться к походу.

“Вещего коня мне отловите,

приведите к дому, зануздайте,

в долгий путь и в битву заседлайте!” —

гак сказал Абай Гэсэр, и люди

отловили вещего гнедого.

Потником из шелка принакрыли

и седлом с серебряной лукою

подседлали, для подъема в горы

пристегнув серебряный нодгрудник,

а для спуска с гор приладив сзади

скакуну серебряный подхвостник.

Десятью подпругами двойными

накрепко перетянули брюхо,

всею силой рук их застегнули.

Недоуздок шелковый надели,

золотой уздою зануздали

и коня на выстойку поставив,

привязав к серебряному пряслу,

занялись своими скакунами

у других хатанских коновязей.

Тамрисковый же кнут Гэсэра

под седло заткнули, чтоб хозяин

мог легко его найти и дороге.

И вошли все баторы в жилище,

где Алма Мэргэн уже накрыла

стол из золота с мясной едой,

стол серебряный с архи хмельной.

Подкрепившись пред большой дорогой,

потянулось воинство к оружью,

поспешило к скакунам, а с ними

и Гэсэр свои продолжил сборы.

В зеркало, что с дверь величиною;

оглядел себя, чтоб ни пылинки,

на одеждах не было, а после

в зеркале с потник величиною

погляделся, чтобы ни соринки,

на одеждах не было, — остался

всем доволен: хорошо собрался.

Он с собою взял копье и саблю,

он с собою взял силки, что могут

уловить надежно все живое.

Всем изображениям бурханов,

что стояли по углам жилища,

всем изображеньям славных ханов,

что висели иа дворцовых стенах,

он учтиво, низко поклонился.

И Саргал нойону поклонился,

так сказав: “Ты оставайся дома,

добрыми делами занимайся,