Легенды квилетов - Оливия Невельсон

Ахана знал, что живо еще древнее искусство взывания к миру духов. Высоко в горах жив был еще старый шаман. Слышали его воины племени, обходя границы своих владений: кричал он по-птичьи, камнями о камень стучал – значило это, что быть грозе.

Если шаман вождю квилетов не поможет, не на кого тому больше надеяться.

Переговорил Ахана со старейшинами, поручил им смотреть за порядком, а сам отправился в горы.

Стояло у него перед глазами прекрасное лицо дочери, навеки потерянной. Слышался ему голос ее звонкий в грохоте водопада, виделась тонкая рука в изящной ветви ольхи. Смотрели на Ахана цветом ее глаз синие поляны люпинов.

Никогда он себя не простит.

Шаман ждал его у входа в пещеру. Сидел у разведенного костра, наблюдал птичий полет.

– Знаешь ли ты, что завтра будет ясный солнечный день, вождь квилетов Ахана?

– Нет, великий шаман. Не знаю я даже того, кто дочь мою убил.

– А откуда тогда знаешь, что убил?

Всколыхнулась в душе Ахана надежда, и взмолился он о помощи. Предложил шаману присоединиться к племени и встретить старость в любви и почете – тот только отмахнулся.

– Не предлагай мне ни жемчугов, ни медвежьих шкур, и мясо китовое себе оставь. Если сумеешь, чешую мне принеси, а если не получится с ним совладать, ничего не надо.

Удивился Ахана:

– Чью чешую?

– Такие, как мы, зовут его Апотамкин.

И рассказал шаман квилетскому вождю, кто девушек у него похищает: змей морской.

– Хитрый гад давно к нам не приходил. Отпугнули его твои предки, да только потомкам рассказать забыли, а те – своим потомкам. Лишь шаманы все помнят, Ахана.

Так узнал вождь, что в глубине океана обитает морское чудовище, чешую которого не пробить ни одному ножу, не прокусить ни одному зубу, когтю не поранить. От рева его вздымается океан выше неба, от ударов хвостом по дну падают деревья в лесах, камни сыплются с гор. Ненасытная тварь Апотамкин, мало ему китов да тюленей: не жир он любит, а кровь человеческую.

– Вот кто девиц твоих увел.

– Как увел?

Рассмеялся старый шаман, посмотрел на Ахана задорным мальчишкой.

– Апотамкин не только хвостом по дну стучать умеет. Захочет, красавцем обернется, да таким, что ни одна девица не устоит. Глаза у него красивые да речи сладкие, а что слезы от них будут соленые, так о том девицы наперед не думают.

Спросил Ахана великого шамана, как победить ему Апотамкина. Долго думал шаман, смотрел на огонь.

Видел Ахана, как пляшут на смуглом лице его тени и как меняются в пляске лица. Наконец повернул шаман голову к вождю, и тот чуть не вскрикнул: сквозь пламя костра смотрело на него лицо собственного деда.

– Убить его у тебя не выйдет, но запомни: в самых глубинах морских обитает твой враг. Любит Апотамкин тьму и холод, а солнца и тепла боится. Вспомни, Ахана, ведь он к вам только на рассвете да в дождь приходил. Не вынести ему света и жара, в огне тебе будет спасение.

Налетел тут ветер и задул костер, будто на щепку тлеющую дунул. Погрузились горы во тьму, засмеялся великий шаман:

– Поговорили, и будет, сам я больше ничего не знаю.

Потрясенным покинул шамана вождь. Не знал он, какая мысль страшила его сильнее – о чудище морском или о дочери, которая, потеряв двух подружек, все равно в объятия того бросилась.

Делать нечего, созвал Ахана старейшин, и стали они думать, как морского змея от своих земель отвадить. Костры на побережье днем и ночью поддерживать – этак лес скоро кончится. Бесполезно врага отпугивать – напугать его надо, боль ему причинить, показать, что волки главные в этих землях.

Долго думал Ахана, пока не признал наконец свое бессилие. И тогда подошла к костру его старшая дочь, Амэдэхи, и сказала, глядя отцу в глаза, что готова пойти к реке и стать для змея приманкой. Ведь если все так, как сказал шаман, не сразу он на нее бросится. Будет время у квилетов подготовить для Апотамкина ловушку.

И слышать об этом не хотел Ахана, потому как понимал: права Амэдэхи, не выманить иначе зверя. Придется отправить к нему девушку, а какую – то вождю решать. Кроме Амэдэхи, никто больше не вызвался, а отправить на погибель чужую дочь… Не смог бы взять такой грех на душу Ахана.

Амэдэхи хорошо знала отца и очень его любила. Понимала храбрая девушка, что нет у племени другого выхода.

Не обманул вождя шаман: ясным был новый день. Готовились квилеты, ждали. Прощались с Амэдэхи, и мысли не допуская, что вырвется она из лап змея. А с рассветом девушка отправилась к реке. Одна, как и было задумано.

Всю ночь пролежала она без сна, думая о сестре и о змее. Страшно ей было, но любопытно: неужто так хорош собой Апотамкин, что ради него и отца с матерью можно забыть, и кровь пролитую простить?..

Села Амэдэхи на берегу, ноги в воду опустила, притворилась, сети заранее заготовленные принялась расплетать, как вдруг слышит – зовет ее кто-то по имени.

Подняла она глаза да чуть с берега не упала. Стоял перед ней в воде самый прекрасный юноша, какой и в мечтах не пригрезится. Глаза у него были точно янтарь, морем омытый, лицо будто искусный мастер из кости вырезал. Протягивал он к ней руки, звал к себе.

Поднимался от реки туман студеный, а он говорил, что вода теплая, и Амэдэхи верила. Жива была в памяти страшная судьба сестры, а он любовь свою предлагал – и нестерпимо хотелось ей согласиться.

Засмотрелась Амэдэхи, как блестит вода у него на плечах, с рыжих волос стекая, и поняла: то не кожа его мерцает, а чешуйки редкие поверх нее блестят.

«Отец обещал шаману его чешую…»

Подумала девушка об отце, и спал с нее морок. Вспомнила она, с кем говорит. …но на сестру больше так никогда и не злилась.

Вскрикнула Амэдэхи, сеть на него набросила, а сама на ноги вскочила и побежала вдоль берега, под откосом.

Лопнули сети у нее за спиной, перестал притворяться змей, сбросил людскую кожу и как был по воде за нею поплыл.

Но не просто так бросилась бежать старшая дочь вождя: сделала она все, как уговорено было, и привела змея к океану, из которого тот и явился. А там его уже ждали.

Высоко