Искра божья - Глазырина Елена

— Смотрите, джудиты идут, — сообщил Пьетро, сплёвывая на мостовую подсолнечную лузгу.

По случаю отбытия маэстро де Либерти из столицы, занятия в школе фехтования в этот день отменили, и с раннего утра компания учеников сеньора Фиоре была предоставлена сама себе. Встреченный по дороге Суслик, страдавший от похмелья и безденежья, присоединился к воспитанникам маэстро Фиоре, праздно шатающимся по разогретому на летнем солнце городу. Ближе к полудню, успев перекусить и повздорить со школой Дестраза, ученики собрались под рассыпающимся портиком заброшенного храма, смотревшего обломанными клыками дорических колонн на площадь Святого Федерико. Лузгая семечки и запивая их дешёвым вином, юноши с вялым интересом наблюдали за трагическим шествием по площади измученных беглецов.

— Чего они тут забыли, отродья Саттаны?! — неодобрительно глядя на процессию, спросил Жеронимо.

— Король Фрейзии гонит несчастных отовсюду, куда приходят его войска, — пояснил Суслик, зевая. — Он объявил, что джудиты отравили его брата. Теперь между Фрейзией и сынами Инаевыми вечная война.

— Очень удобно, — Пьетро мотнул неровно подстриженной головой в сторону цепочки грязных людей, — когда Водийское королевство почти на треть состоит из джудитов.

— Divide et impera![93] — глубокомысленно изрёк Суслик, прикрывая ладонью покрасневшие от солнца глаза.

— Раз их так много, они могли бы взяться за оружие и дать отпор фрезийцам, — предположил Джулиано, теребя чёрный ус.

— Кто — джудиты? Не смеши меня, — Ваноццо фыркнул.

— Если утром ты одолжишь джудиту меч, к обеду у него будет десять аргентов, а к вечеру он купит осла и удерёт из города, при этом оставив тебя в должниках, — серьёзно заявил Пьетро.

— Для чего тогда наш герцог даёт этим презренным приют в Конте? — удивился Джулиано.

— Деньги. Во всем виноват презренный метал, — сообщил Пьетро.

— И политика, — заметил барбьери.

— И политика, — согласился Пьетро, — Фридрих и Иоанн ещё не пришли к согласию, чью сторону принять в этом конфликте.

— До последнего будут крутить хвостом перед послами Брисси и Фрейзии, — Суслик забулькал вином, жадно приложившись к бутылке Джулиано.

— Угу, Папа делает вид, что целиком поглощён свадьбой дочери, — Жеронимо со скрипом почесал немытую шею отросшими грязными ногтями.

— Он уже решил за кого её отдаст? — небрежно поинтересовался Джулиано.

Де Брамини пожал крепкими плечами:

— Завсегдатаи трактиров пока расходятся во мнениях на этот счёт.

— Будет жаль, если свадьбу отменят, — Джулиано негромко вздохнул.

— Пожалуй, — де Брамини сплюнул подсолнечную шелуху под ноги. — Знакомый драматург обещал поставить по случаю торжества незабываемое представление с азартными играми и куртизанками.

— Сдаётся мне, кого-то пригласили на свадьбу? — прищуривши один глаз, спросил Ваноццо у де Грассо.

— Да, невеста была весьма любезна, — сознался юноша, чуть смутившись.

— О-о, Джулиано водит дружбу с дочерью Боргезе, — поддразнил его Жеронимо. — Может ты и с её братцем теперь здороваешься?

— Заткнись, иначе я тебя побью! — огрызнулся Джулиано.

— Остыньте, сеньоры, — де Брамини примиряюще вскинул руки, — лучше пройдёмся до джудитского квартала, поглядим, как глава их общины будет получать разрешение на жительство новых членов в стенах Конта.

— Кажется, мы вовремя, — потирая костлявые ладони сообщил Жеронимо.

Он шустро забрался на каменную ограду, облицованную молочным травертином, и с любопытством рассматривал сверху грязный джудитский квартал. Низенький Пьетро разбежался, смешно подпрыгнул, уцепился кончиками пальцев за осыпающийся край и оказался рядом с лопоухим Жеронимо. Джулиано и все остальные быстро последовали их примеру.

Под стеной джудитского квартала журчал скромный полукруглый фонтан в виде морской раковины. С дюжину женщин в мешковатой одежде набирали из него воду в высокие кувшины. В отдалённой части видимого пространства стояла одинокая, засиженная чайками и голубями статуя очередного императора, указующая ладонью в светлое будущее. На узкой площади, заваленной мусором и нечистотами, перед фонтаном собралась немалая толпа людей в заношенных истрёпанных платьях. В её центре выделялась небольшая группа важных мужчин, разодетых в бархат и перья. Перед самым упитанным сеньором в чёрном дублете и панталонах с золотым шитьём стоял на коленях тщедушный старик. Длинные седые пряди выбивались из-под его остроконечной шапки горчичного цвета. Тощая спина под пыльной бесцветной мантией покорно сгибалась дугой. Натруженные руки протягивали верховному члену городского совета пухлый свиток на позолоченной деревянной спице.

— С чем ты пришёл сегодня ко мне Енох бен Давид? — небрежно спросил джудита толстый дон, принимая у того подношение.

Прочие контийцы, окружавшие его, при этих словах заулыбались.

— Кланяюсь вам и бью челом, сеньор Федериче, — смиренно произнёс старик. — Дозвольте мне, нечестивому, просить у вас, о светлейший, разрешения приютить несчастных сынов Инаевых, изгнанных ныне из родного дома и лишённых пищи и крова?

— Дозволяю, — кивнул толстяк, криво ухмыляясь, — проси.

Стоявшие рядом с Енохом джудиты попадали на колени.

— Слёзно умоляю вас, сеньор Федериче, разрешить моим соплеменникам жить в этом городе сроком на год и один день, — продолжил старик, — на тех же условиях, что живу тут я. Всякую субботу обязуются они слушать проповедь ваших священников…

— Он так каждый год унижается. Выпрашивает у членов городского совета место в Конте для народа своей общины, — пояснил де Брамини.

— В прошлый раз дон Жиральдо заставил джудитов привязать к голому сраму колокольчики и гонял их вокруг всего квартала до тех пор, пока презренные не попадали от усталости, — сдавлено хихикнув, добавил Жеронимо.

— …Клянусь подчиниться любой воле Папы и его наместников. Клянусь неукоснительно соблюдать все законы Истардии.

— Ладно, Енох, вставай. Давай поглядим, будут ли нынче для вас послабления в налоговых сборах? — сказал толстяк в чёрном. — Пусть двенадцать мужей из твоего проклятого народа заголятся и встанут у этой черты.

Глава совета прочертил в пыли носком щегольской бархатной туфли неровную полосу. Дюжина добровольцев отделилась от пасмурной толпы джудитов и спустила линялые хламиды на бедра, обнажив белые тощие хребты и выпирающие лопатки.

— Ниже, дьяболловы кошки! — прикрикнул дон Жиральдо, посмеиваясь. — Сеньор Игнацио, вставьте каждому по монете промеж ягодиц.

Из свиты Жиральдо Федериче вышел напомаженный улыбающийся молодой человек с тонкими подкрученными усиками на бледном аристократическом лице. Он был облачён в узкий серый костюм, скроенный по последней истардийской моде, с объёмными буфами на рукавах, зрительно добавлявших ширины его кривым плечам, и дерзко торчащим гульфиком. Развязанной походкой сеньор Игнацио приблизился к сгорбившимся у черты джудитам. Кривляясь и жеманничая, он развязал тугой кошель и, морща подкрашенные губы, стал просовывать мелкие монетки в разрезы подставленных задов. Джудиты хмурились, но терпели и молчали. Довольный Игнацио ласково похлопал крайнего полуголого мальчика по обнажённой упругой ягодице и, мечтательно вздохнув, отошёл к членам городского совета.

— Перасперадастр[94]! — Суслик зло сплюнул на землю.

— Твой знакомый? — поинтересовался Пьетро, шутливо толкая барбьери в бок.

— Угу.

— Итак, сеньоры, вам предстоит добежать до статуи императора Клавдия, при этом не потеряв драгоценной ноши! — объявил сеньор Жиральдо. — И, начали!

Женщины, набиравшие воду, отвернулись и закрыли лица платками, чтобы не видеть позора своих мужей. Джудиты, запинаясь и путаясь в многослойных спадающих одеждах, не спеша потрусили к мраморному постаменту.

— Сеньоры, вам не кажется, что Инаевы выродки слишком ленивы? — осклабившись спросил других контийцев дон Жиральдо. — Предлагаю их чуточку расшевелить!