Солнце и луна, или Легенды Чосона - Хайнц Инсу Фенкл

лошади тебе, мол, будет спокойней. Он согласится. Когда будете у реки, конь судьи отступит на пять шагов, прежде чем прыгнуть. Ты отступи на десять, а перед прыжком шепни лошади: «Старая кляча, старая кляча, сделай так, чтоб жену у меня не отняли». Потом прыгай.

Утешившись, крестьянин крепко спал в ту ночь, а поутру пошел к судье.

– А, пришел-таки, – сказал судья.

Он сел на лучшего коня, а крестьянину велел привести из стойла кобылу.

– Ох, какая большая! – воскликнул крестьянин. – На нее и влезать страшно.

Он пошел в конюшню и отыскал в дальнем углу лошаденку ростом с осла.

– Вот эта лошадь сгодится!

– Да ты, верно, шутишь, – сказал судья.

– Я никогда раньше не ездил верхом. А эта лошадка как раз по мне, я ее не боюсь.

Судья хотел дать противнику хорошего коня, чтоб его не обвинили в плутовстве, но раз уж крестьянин сам выбрал старого одра, он не стал спорить. Когда молодой человек подъехал на своей кляче к реке, местные жители сбежались посмотреть на его унижение. Все они над ним насмехались. Но юноша остался непоколебим.

– Я выбрал себе лошадь и буду состязаться на ней, – сказал он.

Судья прыгнул первым. Его конь отступил на пять шагов, галопом подскакал к реке и с громким ржанием взвился в воздух. До другого берега он едва допрыгнул – увяз задними ногами в тине и еле выбрался.

Когда крестьянину пришла очередь прыгать, он сделал, как велела жена – отступил на десять шагов и похлопал старого конька по крупу.

– Старая кляча, старая кляча, сделай так, чтоб жену у меня не отняли, – шепнул он, и ободранная лошаденка, захрапев, легко перепрыгнула через реку.

Тогда судья признал свое поражение.

– Твоя жена, несомненно, дар Небес, – сказал он. – Она принадлежит тебе, и я желаю вам долгой счастливой жизни.

После того как крестьянину пришлось пройти столько испытаний ради чести жены, судья не мог отослать его домой с пустыми руками. Он отдал ему половину своего богатства[20].

Эпилог. Загадочная пассажирка[21]

Наши дни

Один таксист, возвращаясь после смены домой, всегда проезжал мимо городского кладбища в Мияри. Однажды вечером его там остановила женщина с длинными черными волосами, вся в белом. Таксист немного струхнул, но в тот день он заработал мало и не стал отказывать.

Женщина села назад и назвала ему адрес. Таксист по пути пытался завязать разговор и поглядывал в зеркало заднего вида, но ее отражения не видел.

Добравшись до места, он услышал детский плач. Женщина хорошо ему заплатила, вышла из машины и исчезла.

На следующий вечер она снова ждала у кладбища и через день тоже, а потом больше не появлялась.

Таксист обрадовался, но когда в конце недели отправился сдавать выручку, то обнаружил, что деньги, полученные от той женщины, превратились в сухие листья.

Тогда он поехал туда, где ее высадил, и спросил у живших там людей, кто она такая. Когда он описал им свою пассажирку и рассказал, что случилось, они внезапно очень обрадовались и дали ему гораздо больше денег, чем она задолжала. Оказывается, это был дух женщины, которая умерла родами. Ее младенец горько плакал и успокаивался только тогда, когда мать вставала из могилы и приходила его утешить.

От автора

Явынашивал этот сборник много лет, и немало времени потребовалось, чтобы у меня хватило опыта его составить и отредактировать. Мой список благодарностей немал. Кое-кого я уже упоминал в предисловии, но особенно хочу поблагодарить Уолтера Фэйрсервиса – наставника и старшего друга большинства азиатских студентов в Вассар-колледже, где я учился. Хотя он не преподавал у нас фольклор как таковой, но однажды на лекции сказал пару фраз, которые заставили меня с гордостью отнестись к собственным корням. Спасибо Фредерику Кэрриеру за помощь и поддержку, когда я получил стипендию Фулбрайта, за яркие воспоминания и за приглашение читать лекции в Корейском обществе. Также я благодарен Питеру Г. Ли, который любезно позволил мне воспользоваться семнадцатью сказками, которые мы с Чан Юсупом перевели для его книги «Устная литература Кореи», составленной при поддержке Со Дэсока. И конечно, без Анны и Беллы, благодаря которым эти истории жили и витали в воздухе, я никогда не смог бы оценить по достоинству «Духи сказок». Спасибо, всем спасибо.

Вклейка

Сноски

1

В корейском языке слово «чхон» означает и зеленый, и синий (как в китайском слово «цин»). Иногда эту сказку по ошибке называют «Синий лягушонок», полагая, видимо, что упрямый лягушонок должен быть необычного цвета. Но корейцы вовсе не путают синий и зеленый, даже если обозначают то и другое одним иероглифом. «Чхон кэгури» – это обыкновенная маленькая зеленая лягушка. Игра слов здесь заключается в другом. Еще один китайский иероглиф, который тоже произносится «чхон», означает просьбу, ходатайство. Корейское название лягушки – «кэгури»; также это и кваканье – «кэгуль, кэгуль». Когда лягушонок возносит мольбу («чхон») Небесам, он выкликает собственное имя. Таким образом, «чхон кэгури» – и «зеленый лягушонок», и «лягушонок, который обращается с просьбой».

2

Восклицание, выражающее удивление, страх и т. д. (Прим. пер.)

3

В 2005 г. Нельсон Шин снял по этой сказке мультфильм «Императрица Чхон» (совместное производство Северной и Южной Кореи). На работу ушло восемь лет. Хотя Шин отошел от оригинала, в частности добавил персонажей-животных в диснеевском духе и сделал Сима королевским министром, он сохранил основную идею сказки – воссоединение семьи. В переложении Шина эта история повествует в том числе об объединении Кореи.

4

Янбан – представитель высшего сословия в Корее; в него входили мунбаны (гражданские чиновники) и мубаны (военные). Янбаны управляли Кореей в эпоху Чосон, при династии Ли (1392–1910). В общем смысле «янбан» обычно означает образованного человека, знакомого с конфуцианским каноном.

5

Производство шелка началось в Китае, так что это, несомненно, переложение китайской легенды. Здесь не сказано, где и когда происходят события, но в некоторых вариантах этой истории место действия – явно Корея.

6

Первая