Легенды квилетов - Оливия Невельсон

– А как же следы?

Мизу замолкает, а Аяш не может понять – действительно он так думает или ее утешить хочет.

– Привиделись они Гекеку. Или из макка кто проходил, там каждый второй выше нашего вождя.

– Значит, там, в скалах, просто мертвый олень?

– Да. Все будет хорошо, Аяш. Слушайся Лилуай, и все будет хорошо.

«Не будет! – хочется ей закричать. – Ты ее послушал, и все уже стало плохо! И дальше будет только хуже!»

– Вот и умница. – Мизу неожиданно наклоняется к ней и целует в лоб. – Никакой Даскии нет, мы просто помогаем другу. А сейчас иди, Лилуай ждет.

* * *

Аяш идет с Лайзом и Лилуай след в след, на душе у нее муторно. Сердечко в груди заходится, страшно ей, ждет она чего-то, а чего – сама не знает.

Поначалу она думала, стоит Мизу уйти, как брат с сестрой на нее с насмешками набросятся, а они все молчат. Раз она споткнулась, так Лайз сразу же обернулся и под руку ее поддержал, только и сказал: «Под ноги смотри», на том и покончили.

Аяш все одно головой по сторонам крутит. В мрачное место они пришли. Петляет тропа под ногами, незнамо кем вытоптанная, подпирают ее с двух сторон поросшие мхом валуны. Жарко ей, вода в воздухе стоит так плотно, что втянуть его в себя выходит лишь усилием. Деревья над головой кроны друг к другу склонили, ветвями переплелись, как подует ветер – они давай между собой шептаться, злое замышляют.

Как Лайз с Лилуай. Лайз…

– Где Лайз?

Аяш понимает, что они с Лилуай стоят на тропе одни. Как и куда исчез Лайз, она не видела, на камень очередной отвлеклась. Пористый он, как кожа у старух, острый от выбоин – примерещилось девочке в нем страшное лицо с ястребиным носом. Если и жить где Даскии, то точно среди таких камней.

– Брат что-то услышал и проверить пошел.

– А как же мы?

– Все-то ты о себе думаешь, – укоряет ее Лилуай все так же по-странному добро. – Лайз себя опасности подвергает, а мы в камнях прячемся. О нем надо переживать.

Аяш становится стыдно. Тропа перед ними сворачивает за огромный, выступающий вперед валун. Что там за ним, она не знает, но даже подойти к нему не решилась бы. Все-таки смелости Лайзу не занимать.

– Лилуай…

Ее прерывает звук: из-за того самого валуна раздается шорох и будто бы вскрик. Птицы или человека – понять невозможно.

– Оставайся здесь, Аяш. Надо брата выручать!

Девочка не находит что сказать. Оставаться одной ей страшно, а Лайза бросить неправильно, хоть ей он и не нравится. Да и чем ему Лилуай поможет? Мизу надо звать.

– Я позову Мизу.

– Он далеко, а бегаешь ты… Тюлень и то быстрее в воду бросается. Не убежать тебе, Аяш, лучше спрячься, а я пойду.

Лилуай бросается вперед по тропе. Ноги у нее длинные, легкая она и тонкая, как струна, ни за что Аяш за ней не угнаться.

Да только где спрячешься в каменном мешке? Аяш забивается между двумя валунами, садится на корточки и зажимает себе рот. Колотит ее от страха так, что тошнота к горлу подступает.

Впереди на тропе раздаются тяжелые шаги. Не зверь то и не человек. Медленно идет, скребет когтями по серым бокам камней, падает на тропу мелкое серое крошево. Аяш до крови прокусывает губу. Звуки все ближе.

Не зверь и не человек рычит, и слышится в его рыке свистящее дыхание лося и угрожающее лязганье зубов волка. Затем принимается глухо стонать, точно раненый медведь, будто расстающийся с духом человек. Лязгает когтями – будто камнями искру высекают.

Аяш закрывает глаза ладонями, бросается во тьму и просит поглотить ее целиком. Пусть лучше ночь заберет ее, только бы не Даския.

– А-я-ш… – Голос низкий, с присвистом, говорит, словно речь человеческую вспоминает. – Я… за… тобой…

Аяш мотает головой и сильнее вдавливает руки в лицо. Она ничего не видит, значит, ничего нет.

– Посмотри… на… меня…

Чудовищный голос выталкивает из себя слова, давится ими. Девочка безвольно опускает руки и открывает глаза.

Огромная фигура заслонила собой все. Аяш видит длинные спутанные волосы, бурыми наростами опускающиеся до самой земли. Черное лицо, наподобие ритуальной маски, будто высеченное из дерева. Белые провалы глаз. Нет зрачков.

Аяш видит руки, измазанные в грязи и покрытые бурыми наростами лишайника. Видит когти, черные от копоти. Говорят, Даския готовит детей на камне, как обычные женщины племени. Нет, понимает девочка, она коптит их прямо на своих когтях. Вот и ее закоптит. Пронзит страшными когтями ее полный мягкий живот, подымет над землей, так что из страшных ран посыплются потроха, и будет держать над огнем, пока не вытопит весь жир. Долго будет страдать Аяш…

– Не хочу!

С яростью, которой сама от себя не ожидала, Аяш бросается на старуху, отталкивает ее и бросается прочь по тропе. Слышит, будто Даския вскрикнула – странно, почти по-девичьи – и упала на землю, кубарем покатилась, но слишком напугана, чтобы об этом думать. Девочка огибает валун, за которым исчезли Лайз и Лилуай – верно, навсегда исчезли, – и бросается в лес.

Даския продолжает ее звать, иначе как-то, без хрипов и рычания, на два знакомых голоса, но Аяш ничего не слышит.

Она бежит сквозь лес, впервые в жизни легкая, как птичье перо, не глядя перескакивает через стволы упавших деревьев, из-под ног ее врассыпную бросаются корни, сами уступают дорогу увитые мхом пни.

Спасена, Аяш спасена!

* * *

Мизу узнает все от Кэсы. Она начинает говорить, быстро и сбивчиво, где-то на половине пути. Потом он будет думать, что злоязыкая Кэса принимала в разговоре о Даскии слишком мало участия, слишком жалила языком маленькую Аяш. Будто прогнать хотела.

Но это потом. А пока та вдруг останавливается, хватает Мизу за локоть и с неожиданной силой разворачивает к себе. Ее лицо бледно, как луна, глаза запали. Мизу думает, что Кэса постарела у него на глазах.

– Нам нужно вернуться, Мизу. Пойдем за Лилуай.

Поначалу он ничего не понимает.

– Даскию мы больше не ищем?

– Нет никакой Даскии, маленький ты, что ли! – кричит Кэса. – Это все Винона придумала!

Мизу тяжело вздыхает. Чего-то такого он и ждал, но все равно ощущает облегчение. Мизу полагал себя достаточно взрослым, чтобы не верить сказкам о старухе-людоедке, а вот за брата он боялся. Дурной у него Гекек. Нет, человек он хороший,