Европейские поэты Возрождения - Данте Алигьери

* * * Итак, пройдя чрез множество преград, Я прибыл к неким островным пределам, И простодушный поразился взгляд: Досель я мнил, блаженство в мире целом Земным не почитается уделом. Но здесь я видел всякий дивный плод, Какой своим рачением умелым Природа-мать из персти создает, И умножает труд число ее красот. Блистали пущи, порослью богаты От гордых кедров до убогих мхов, Цветенье рощ точило ароматы, Равно как пестрый луговой покров И стройное изящество садов. И мыслилось, любое притязанье Сей чудный остров утолить готов, Любое прихотливое желанье; Для каждого бы здесь нашлось очарованье. Казалось, к смертным возвратился рай: Столь дивное природы совершенство Украсило роскошный этот край, Что праведник, вкушающий блаженство На небесах, избрал бы отщепенство, Покинув Елисейские поля, Затем что много больше благоденства Сулит ему обильная земля, И вновь бы жаждал жить, свой дух возвеселя. Здесь кто хотел — в лесах искал прохлады, Кто к солнцу устремлялся на простор; Плескались в речках резвые наяды, В тиши журчал ручьев созвучный хор; Издалека виднелись кручи гор, От взоров долы скромно укрывались; Влюбленные, оставив сладкий спор, В зеленых лабиринтах забавлялись; Искусство с естеством друг другу изумлялись. Здесь ровными рядами вдоль аллей Росли дерев различные породы, Приятно красовались меж ветвей Отдохновительных беседок своды, К цветущим берегам манили воды; И всюду тысячи влюбленных пар Бродили, божеству слагая оды, И небо принимало их как дар: Так непорочен был любви их чистый жар. Они являли пеньем и игрою Невинного довольства образец; От них поодаль виделось иное Согласье верно любящих сердец, Иной любви возвышенной венец; Сих добродетель гордая роднила, Тщете страстей кладущая конец; Она их души исполняла пыла И к доблестным делам их думы возносила. Средь них Геракл и верный Иолай, Дамон и Пинтий, общие судьбою; Давид с Ионафаном, отчий край Отважно защитившие собою; Тесей, спаситель чести Пирифоя; С Британиком негордый добрый Тит, Пилад, Орест и прочие герои, Кто столь великой дружбой знаменит, Что даже смерть и та друзей не разлучит. * * * С таким коварством золото волос На ней покрыла сетка золотая, Что взору вряд ли разрешить вопрос, Где мертвая краса и где живая. Но смельчаки глядят, не понимая, Что глаз бессильный каждого обрек На то, что сердце чародейка злая Уловит тотчас в золотой силок. А посему я зренью дал зарок Игрой лукавой не пленяться боле, Иначе, поздно распознав подлог, Потом вовек не выйти из неволи. Безумен тот, кто предпочтет взамен Свободе — плен, хоть золотой, но плен. * * * Окончил путь усталый старый год, Явился повый в утреннем сиянье И начал мерных дней круговорот, Сулящий нам покой и процветанье. Оставим же за новогодней гранью С ушедшей прочь ненастною порой Ненастье душ и грешные деянья И жизни обновим привычный строй. Тогда веселье щедрою рукой Отмерит миру мрачному природа И после бурь подарит нам покой Под свежей красотою небосвода. Так и любовь — мы с нею поспешим От старых бед к восторгам молодым. * * * Лесной кукушки радостный рожок Трикраты возвестил весны явленье, Напомнив, что вернулся юный бог И требует от юности служенья. В ответ кукушке зазвучало пенье Всей птичьей пробудившейся семьи, И лес ей эхом вторил в отдаленье, Как бы поняв, что значит жар в крови. Лишь та, что паче всех должна любви Воздать хвалу, осталась безучастна, Замкнула губы гордые свои — Певцы весны взывали к ней напрасно. Любовь, пока ей чужд их нежный зов, Причти ее к числу своих врагов. * * * Как пламень — я, любимая — как лед; Так что ж я хлад ее не растоплю И он в жару моем не изойдет, Но крепнет лишь, чем больше я молю? И почему я жар не утолю На том морозе, что в душе у ней, А все в поту клокочущем киплю Средь ширящихся яростно огней? О, всех явлений на эелше странней, Что огнь твердыню льда лишь укрепил, А лед, морозом скованный сильней, Чудесно раздувает жгучий пыл. Да, страсть в высоких душах такова, Что рушит все законы естества. * * * В безбрежном океане звездный луч Поможет к гавани корабль вести, Но развернется полог черных туч, И мореход сбивается с пути. Я за твоим лучом привык идти, Но скрылась ты — потерян я, несмел, Твой прежний свет я жажду обрести, Гадая, где опасностям предел. И жду, хоть лютый ураган вскипел, Что ты, моя Полярная Звезда, Вновь озаришь сияньем мой удел И тучи бед разгонишь навсегда. Пока ж ношусь по волнам без утех, Тая задумчивость и скорбь от всех.