Письма - Екатерина Сиенская

Богу и любить Его, взор разума отверзается, вперяясь в Него как в объект созерцания, и любовью притягивает любовь; то есть, видя, что Господь безмерно любит его, он не может не ответить Ему любовью и не полюбить Его в ответ. Тогда человек утрачивает чувственную любовь, в нем зарождается любовь истинная, ибо он видит, что создан по образу и подобию Божию и возрожден в Благодати кровью Сына Его Единородного. Такой взор обрел свет и, обретя, полюбил этот свет; и все время стремится избегать и ненавидеть то, что лишает его света, а любить то и стремиться к тому, что дает ему свет. Тогда человек загорается живой верой и, желая облечься в высшую и вечную волю Божию, зачинает детей — добродетели, ибо очи и свет веры открыли его чувству волю Господа, ищущего и желающего лишь нашего освящения[493]. Кто нам ясно показывает эту волю? Слово, Сын Божий, явившийся на колеснице нашей, человеческой природы, исполненный пламенной любви[494] и Своею кровью показавший нам волю Отца, что должна была совершиться в нас. Эта сладостная воля, которою Он создал нас для вечной жизни, будучи утрачена, не исполнялась более из-за наших грехов. И потому, чтобы сделать ее ясной и очевидной для нас, Он послал Своего Сына, предав Его позорной смерти на Кресте. Все, что Он посылает или попускает нам, Он делает лишь с этой целью — то есть чтобы мы участвовали в высшей и вечной красоте Его. Благоразумная душа, отверзшая, как было сказано, очи с помощью света веры, внезапно принимает святое решение, усваивая святую волю Господа, желающего лишь нашего блага[495], а не человеческую волю.

Знаешь, что исходит от этого света? Спокойная, светлая, незамутненная вода; она не вскипает бурями ни из-за нетерпения, ни из-за бесовских досаждений, ни из-за бесчестия, ни из-за гонений, ни из-за ропота человеческого. Она никогда не колеблется, но всегда остается неподвижной, ибо человек уже видел, что Господь попускает невзгоды ради его же блага и ради того, чтобы привести его к той цели, для которой он был создан. Вот путь, другого нет. Нам подобает пройти по нему среди терний и страданий, следуя за распятым Христом, ибо Он есть путь. Он так и сказал, что Он — путь, истина и жизнь[496]. Кто идет этим путем, следует истине; в нем исполняется воля предвечного Отца, мы достигаем той цели, для которой были созданы. Если бы существовал другой путь, то было бы сказано, что мы можем прийти к Отцу только через Отца; но Он не сказал так, поскольку страдания выпали не Отцу, а Сыну, и прийти к Нему подобает путем страданий. Итак, мы должны следовать распятому Христу, который есть путь и наше правило жизни. Скажу также, что богатство мира сего не должно воздействовать на человека через его беспорядочное чувство и желание. Он должен быть выше его, с отвращением презирать его, так как в свете веры он видит, что оно преходяще, проносится, подобно ветру, сбивает с пути, лишает света веры того, кто к нему стремится и обладает им с беспорядочным чувством.

Обладая живой верой, такой человек производит на свет живых детей[497] во славу Божию и ради спасения ближнего. На ближнем испытывается наша любовь к Богу; ведь наша любовь не может принести пользу Богу, но Он хочет, чтобы мы приносили ее в той среде, в которую Он нас поместил, в отношениях с ближним, — перенося его недостатки, из сострадания терпя их перед Богом, безропотно принимая от ближнего оскорбления и оказывая таким образом должное уважение слугам Божиим. А все прочее, что в нас есть, — это вера мертвая, вера без дел[498]. Я не говорю, что наша чувственность не подвержена многочисленным противоречиям, но эта противоречивость не лишает человека совершенства, — напротив, помогает достичь его; ибо человек лучше познает свою немощь и благость Господа, охраняющего его волю, которая не соглашается идти ради удовольствия вслед за чувственными желаниями, но с ненавистью и самоосуждением исправляет их. Из такого устроения человек извлекает добродетель смирения в познании себя и любовь в познании на себе милосердия Божия. Полагая, что милосердие сие столь исключительно и столь необходимо, что без него мы не можем иметь благодатной жизни, я желаю видеть Вас укорененным в свете живой веры; потому и сказала, что хочу видеть Вас верным слугою распятого Христа. Прошу Вас, восстаньте с истинным и совершенным усердием, пробудитесь ото сна небрежения, откройте очи разума на любовь к Вам Господа, дабы исполнить Его волю и мое желание относительно Вас. Ничего более не скажу. Отвечаю вам, дражайший сын мой, на письма, которые Вы мне прислали и которые доставили мне особую радость. Я увидела в них указание на ту облатку, которую Господь дал одной Своей рабе[499], то есть открыл ей, что те, кто называет себя чадами Божиими, пришли в смятение из-за действия бесов, окруживших их, дабы извлечь семя, которое посеял в них Святой Дух; а они, будучи неблагоразумными и не положив основания на живом камне[500], не оказали сопротивления. Но, чувствуя в себе смятение, они сеяли его и в других, окрашивая его в цвета добродетели и любви. А теперь я заявляю Вам, что воля Божия в том, чтобы я здесь[501] оставалась. Я весьма желала и боялась, как бы не оскорбить Господа моим пребыванием здесь — ввиду многочисленных упреков и подозрений на мой счет и на счет брата моего, отца Раймондо[502], и вот Истина, которая не могла солгать той же самой рабе Своей, заявила и сказала: «Продолжай вкушать пищу за той трапезой, которую Я вам предназначил. Я приготовил вам крестную трапезу, принять которую предстоит со многими страданиями и упреками, стремясь к Моей славе и к спасению душ. Не оставляй души, которые Я вручил тебе здесь, дабы они вырвались из рук дьявольских и нашли упокоение во Мне, до тех пор, пока не будет закончено начатое. Дьявол сеет столько зла, чтобы помешать большому благу! Но вернитесь и не бойтесь, ибо Я буду действовать за вас»[503]. И душа моя успокоилась от слов этой рабы Божией. Я постараюсь совершить те добрые дела, какие смогу, во славу Божию, и ради спасения душ, и на благо нашего города, пусть даже совершаю их без должного усердия. Я рада, что иду по стопам моего Создателя и что за добро