Письма - Екатерина Сиенская

мне воздают злом; пусть мне достанется позор, а им почести; чтобы дать им жизнь, я приму смерть[504]. Их смерть — для нас жизнь, их позор — для нас почести. Ибо тому надлежит стыдиться, кто виноват. А где нет вины, там нет стыда и страха наказания. Я полагаюсь на Domino nostro Jesu Christo[505], а не на людей. Так и буду я поступать. А если мне выпадут бесчестие и гонения, то отвечу слезами и постоянной молитвою, насколько Господь даст мне благодати. И хочет того дьявол или нет, постараюсь послужить моей жизнью к славе Божией и ко спасению душ во всем мире и особенно в моем городе. Великий стыд для жителей Сиены — думать и воображать, будто мы собираемся заключать сделки на землях Салимбени[506] или в каком-либо другом месте в мире.

Они боятся слуг Божиих, а нечестивых людей не боятся; они пророчествуют и не замечают этого. У них есть пророчество Каиафы, прорекшего, что лучше одному умереть за народ, нежели всему народу погибнуть[507]. Он не ведал, что говорил; но Святой Дух, пророчествовавший его устами, хорошо это знал. Так и мои сограждане считают, что я или мои сподвижники вступили в заговор; они говорят правду, не зная ее, и пророчествуют верно, ибо ничего другого я не хочу делать и не хочу, чтобы делали мои сподвижники, кроме как вступить в заговор, дабы победить дьявола и лишить его той власти, которую он возымел над человеком через смертный грех, а еще дабы извлечь ненависть из сердца человека и примирить его с распятым Христом и с ближним. Вот в какие заговоры мы вступаем, и я хочу, чтобы так поступали все, кто находится со мной. Я скорблю о нашем небрежении, о том, что мы делаем все теплохладно. Я прошу тебя, нежный мой сын, — и скажи это всем остальным[508] — умолять Бога, чтобы я усердно исполнила это и любое другое дело во славу Божию и ради спасения душ. Ничего более не скажу, хотя многое хочу сказать. Ученик Христов узнается не по тому, что он говорит: «Господи, Господи!», а по тому, что он идет по стопам Его. Укрепи Франциска[509] в Иисусе Христе. Бедный оклеветанный брат Раймондо просит тебя молить о нем Бога, чтобы ему быть добрым и терпеливым. Пребывайте в святой и сладостной любви Божией. Иисус сладостный, Иисус любовь.

ПИСЬМО 42 (358)

Маэстро Андреа Ванни, художнику, капитану народа в Сиене[510]

Во имя распятого Иисуса Христа и сладчайшей Марии. Дражайший сын мой в сладостном Иисусе Христе! Я, Екатерина, раба слуг Христовых, пишу Вам в Его драгоценной крови, желая видеть Вас справедливым и добрым правителем, дабы проявилась в Вас слава Божия и благое желание, которое, я знаю, Господь по Своей милости внушил Вам. Но не знаю, как можно хорошо управлять другими, если сначала не научиться обуздывать себя. Когда душа властвует над собой, она тем же способом управляет и другими, ибо любит ближнего тою же любовью, что и себя[511]. Как совершенная любовь к Богу порождает совершенную любовь к ближнему, так с тем же совершенством, с каким человек властвует над собой, он правит и своими подданными.

Как управляет собою тот, кто боится Бога? Какому закону он следует? Происходит это так. С помощью света разума человек повелевает тремя силами души[512] и таким образом, соблюдая закон праведности, организует всю жизнь души и тела в любом месте и состоянии и в любое время. Он велит памяти помнить благодеяния Божии и оскорбления, которые нанесены высшему Благу. Он велит разуму взирать на ту щедрость, с какой Господь даровал ему Свои милости, и постигать учение Его истины. А воле своей велит любить бесконечную благость Божию, которую увидел и познал с помощью света разума. Познав, что все творения должны любить Господа всем сердцем, всеми чувствами и всеми силами своими[513], он поднимается на трон совести, дабы вершить там суд, когда видит, что чувственность хочет нарушить этот сладостный и достославный порядок. Если по дьявольскому наущению или по его собственной немощи даруемое этим святым порядком совершенство нарушается, то он вершит суд, как и подобает человеку просвещенному, каждому воздавая должное. Поэтому, если чувственность наносит смертельный удар, она сама умирает, ибо человек отсекает голову своей извращенной воле ножом ненависти к пороку и любовью к добродетели.

Затем закон праведности упорядочивает беспорядочное чувство души, заставляя его, в соответствии с тяжестью вины, уплатить те издержки, которые определяются божественной справедливостью. Что это за издержки и как они определяются? Отвечу. Праведному разуму угодно, чтобы чувственное желание, ищущее высокого положения в мире, чести, богатства, возжелало позора и заключило его в свои объятия, чтобы презирало почет и искало низкого положения; чтобы добровольно оставило богатство и обручилось с бедностью; чтобы полагалось на Бога, а не на себя или на свое мирское положение, шаткое и ненадежное. Если это извращенное желание ищет зловонную нечистоту, то справедливость побудит и заставит его искать чистоту и наслаждаться ею. Если оно стремится к гордости, ему дается смирение, вместо неверия — вера, вместо скупости — великодушие любви; вместо ненависти и недовольства ближним — благорасположение; неблагоразумному дается благоразумие. Следовательно, все добродетели — суть приговоры и издержки, которые судья, восседающий на троне совести, присуждает чувству души, дабы наказать чувственное желание и поразить порок, обезглавив своеволие, как уже говорилось. Так он проявляет справедливость по отношению к душе, возвращая ей долг добродетелей. Он дает ей власть как госпоже, а чувственность определяет в служанки. Он воздает Богу подобающую Ему честь, а ближнему дарует наслаждение любовью.

Человек должен пребывать в доме познания себя самого и милости Божией к себе; он должен отмерять другим тою же мерой, какой хочет, чтобы мерили ему[514]. Он постоянно должен кровью Христовой смывать с лица души своей греховные пятна в чистой и святой исповеди, питая душу пищей ангелов, то есть сладостным таинством тела и крови Иисуса Христа, совершенного Бога и совершенного человека, таинством, к которому каждый христианин должен приступать по меньшей мере раз в год[515]. Кто хочет чаще, пусть делает это чаще, но не реже; и пусть никто ни в коем случае не отступает от этого — ни праведник, ни грешник. Ибо если грешник не имеет соответствующего расположения, ему необходимо приобрести его; а если речь идет о праведнике, он не должен отступать из смирения, говоря: «Я недостоин этого