Как я осталась одна и танцую. Первый самоучитель счастливого одиночества для девушек и женщин - Саша Зайцева

учится по какой-то «несложной» специальности в университете (не ядерная физика или нейробиология, а, скажем, менеджмент туризма), находит перспективного парня и строит с ним идеальные отношения – вот у них свадьба – первый ребенок – ипотека – второй ребенок – дом, семья, дети, муж – работа – дом, семья, дети, муж – работа…

Паттерны эти имеют под собой определенные исторические основания: в большинстве стран вплоть до 1950-х годов сохранялись такие экономические и социальные формации, при которых подобное воспитание девочек было жизненной необходимостью. Ведь многие тысячелетия женщины участвовали в мировом социально-экономическом порядке только в строго ограниченной сфере: рождение детей, работа по дому, забота о стариках.[25]

Однако массовое производство и активный экономический рост постепенно подвергли этот сценарий критике – и в конечном итоге он стал весьма неудобным ни для социума, ни для государства.

Кстати, в этом вопросе Россия и Советский Союз сыграли заметную роль – согласно докладу ООН от 2020 года, Россия относится к странам с высоким уровнем человеческого развития и занимает 52-е место из 189 стран (то есть уверенно входит в верхнюю треть).

Вспомнить хотя бы Александру Коллонтай (1872–1952), Чрезвычайного и полномочного посла СССР, в честь которой названы малая планета и несколько улиц в разных городах России, в том числе одна из основных магистралей в Невском районе Санкт-Петербурга.

Александра Михайловна говорила на десятке языков (причем свободно переключалась, скажем, между болгарским и шведским) и опубликовала в 1913 году трактат о новой женщине. Где, в частности, выступала за равные права женщин на образование и общественно полезную работу и подчеркивала, что новая женщина – самостоятельная личность, которая не ограничена только любовным переживаниями и требует от мужчины не материального обеспечения, а бережного отношения к своим интересам и потребностям.

«Кто же такие эти новые женщины? Это не “чистые”, милые девушки, роман которых обрывался с благополучным замужеством, это и не жены, страдающие от измены мужа или сами повинные в адюльтере, это и не старые девы, оплакивающие неудачную любовь своей юности, это и не “жрицы любви”, жертвы печальных условий жизни или собственной “порочной” натуры. Нет, это какой-то новый, “пятый” тип героинь, незнакомый ранее, героинь с самостоятельными запросами на жизнь, героинь, утверждающих свою личность, героинь, протестующих против всестороннего порабощения женщины в государстве, в семье, в обществе, героинь, борющихся за свои права, как представительницы пола. “Холостые женщины” – так все чаще и чаще определяют этот тип».[26]

Но социальные привычки всегда инертны – и в этом смысле мы буквально обогнали сами себя. Помню, как в Голландии познакомилась с пожилой женщиной Агатой, которая оказалась ровесницей моей мамы.

Мы долго говорили, обсуждая разницу в образе жизни в Советском Союзе и в Европе в 1960–1980-е. Конечно, в плане развития всей так называемой «экономики для жизни» (качество одежды, мебели, обуви, ассортимент средств личной гигиены и лекарств, доступность кафе и разнообразие развлечений и т. п.) перевес был очевидно не на нашей стороне. Однако когда дело дошло до образования, у моей собеседницы случился когнитивный диссонанс (да и у меня тоже…).

– То есть твоя мама родилась в первое десятилетие после Второй мировой войны и стала инженером?

– Да, инженер-математик. Она также защитила диссертацию, преподает в университете.

– Она была из привилегированной семьи чиновников-коммунистов?

– Нет, ее мать растила детей одна.

– Как же она смогла получить высшее техническое образование, будучи девочкой из простой семьи?

– Это было нормой в Советском Союзе. Многие девушки становились инженерами.

Выяснилось, что Агата в юности мечтала стать математиком. Но это считалось неприличным и недоступным для обычных семей – она окончила лишь институт домоводства (да!), и это было в 1972 году…

Сегодня основная доля доходов в консолидированном бюджете Российской Федерации обеспечивается из налогов на доходы физических лиц – 31,9 % (7585,3 млн руб.).[27] И хотя статистика отдельно по мужчинам и женщинам не ведется, можно оценить, что как минимум сорок процентов этих средств – это налоговые отчисления от женской части населения: женщин больше (53,6 %), но они получают в среднем на 28 % меньше мужчин при схожей квалификации. Таким образом, женщины напрямую обеспечивают не менее 15 % государственного бюджета, а ведь еще есть НДС, которые люди оплачивают при покупке практически всех товаров и услуг.

Так что если мы пофантазируем, что наша страна вернулась в дореволюционную систему общественных отношений, когда у женщин даже не было паспортов (их начали выдавать лишь в 1914 году, и то не всем и не всегда) – экономика пострадает ощутимо. Сегодня 15 % бюджета – это целая статья государственных расходов, например «Национальная экономика» или сумма затрат на образование, культуру, науку, спорт и здравоохранение.[28]

О чем это нам говорит? О том, что наши традиции и общественные нормы уже претерпели значительные изменения – пусть в бытовых разговорах и советах по-прежнему сквозит что-то вроде «хорошая жена должна уступать своему мужу» или «девушке необходимо выйти замуж, иначе жизнь пройдет зря».

Нельзя забывать, что подобные стереотипы и шаблоны воспитания работают как некий ориентир, топливо для социального воспроизводства. Было бы недальновидным революционерством утверждать, что нужно (или возможно) за один день отменить / запретить все стереотипы – и начать все заново. Странно также полагать, что ради «гендерного революционерства» стоит всенепременно отказаться от романтической любви, замужества, рождения детей, заботы о своих близких. Ведь институт семьи существует тысячелетиями и во многом является мощным ресурсом для каждой личности.

Но и семья как социальный конструкт тоже претерпевает изменения: из-за увеличения продолжительности жизни и роста числа повторных браков в России постепенно возникла формация, которую можно назвать серийной моногамией.

То есть на протяжении своей жизни среднестатистический россиянин может вступать в брак несколько раз; от каждого брака у него могут быть дети – и если новые партнеры с уважением относятся к прошлому своих супругов (что есть признак развитой и сильной личности), фактически составы семьи становятся сложными и разнообразными – дети от прежних браков общаются и со своими родителями, и с новыми партнерами своих родителей, и со своими сиблингами от новых браков. Таким образом, реальная семья может быть даже больше по числу ее членов, чем зарегистрировано официально в условном соцотделе.

Наше общество накапливает опыт, традиции, что-то меняется, а что-то остается прежним. Нормальное поступательное развитие.

Так что подводить всю свою жизнь под кем-то очерченные шаблоны – и расстраиваться, когда она не совпадает с ними в копировальной точности – тупиковый путь. Ведь сама жизнь внутри и вне нас так или