Столпники и отшельники - Автор Неизвестен -- Православие

долго на суше, умирает, так и монахи, находясь долго вне своей келий или пребывая с мирскими людьми, теряют жизнь душевного мира. А потому, как рыба рвется в воду, так и мы должны спешить в свою келию, чтобы, замедляя вне оной, не забыть о внутренней страже».

Он же говаривал, что живущий в пустыне и уединении свободен от троякой брани: от брани с слухом, словом и зрением: ему предлежит только одна брань — с сердцем.

Услышал авва Антоний о некотором молодом монахе, что он сотворил чудо на пути. Именно, увидев некоторых путешествующих старцев в великом утомлении от пути, он велел явиться диким ослам и нести их до того места, где жил Антоний. Когда эти старцы сказали о том авве Антонию, то авва сказал: «Сей монах, мне кажется, есть корабль, исполненный богатством, но не знаю, дойдет ли он до пристани». Спустя несколько времени потом вдруг Антоний начал терзать на себе волосы и рыдать. Ученики говорят ему: «О чем ты плачешь, авва?» Старец отвечает им: «Великий столп Церкви теперь пал». Это говорил он о молодом монахе. «Но подите, — продолжал он, — сами к нему и посмотрите случившееся». Ученики пошли и нашли монаха сидящим на рогоже и оплакивающим соделанный им грех. Увидев учеников Антония, он сказал им: «Скажите старцу, чтобы он молитвой испросил мне у Бога десять дней жизни, и я надеюсь очистить грех мой». Однако же он не прожил и пяти дней — скончался.

Однажды братия хвалили авве Антонию одного монаха. Когда же этот пришел, то Антоний захотел испытать, перенесет ли он оскорбление, и когда нашел, что он не перенес, сказал ему: «Ты подобен селу, которое спереди цело и красиво, а сзади все разграблено разбойниками».

Один брат сказал авве Антонию: «Помолись о мне». Но старец сказал ему: «Ни я, ни Бог не сжалится над тобой, если ты сам не будешь стараться о себе и молиться Богу».

Пошли к авве Антонию братия из скита и, вошедши в корабль, чтобы отправиться к нему, нашли одного старца, который хотел отправиться в ту же сторону. Он не был знаком братиям. Сидя на корабле, братия говорили об изречениях отцов и Святого Писания, а также о своих рукоделиях. Но старец все молчал. Когда они приехали к берегу, то нашлось, что и старец плыл также для посещения аввы Антония. И когда они пришли к Антонию, то Антоний сказал братиям: «Хорошего вы нашли себе спутника!» Потом и старцу сказал: «Хороших и ты нашел себе братьев, авва!» Старец сказал ему: «Они хороши, но двор у них без ворот, а потому всякий, кому угодно, въезжает к ним на двор и распрягает осла своего». Сие говорил он потому, что они говорили все, что ни приходило в голову.

В обители аввы случилось некогда с одним братом искушение. Его оттуда выгнали, и он пошел на гору к авве Антонию. Антоний, подержав брата несколько времени у себя, послал его обратно в обитель, из которой он вышел. Но братия, увидев его, опять погнали прочь. Брат снова пришел к авве Антонию и сказал: «Не захотели принять меня, отец мой!» Антоний вторично послал его к ним с следующими словами: «Буря застигла корабль на море; он потерял много богатства и едва в целости достиг берега, а вы хотите потопить и то, что в целости пришло к берегу». Братия, услышав, что авва Антоний послал его к ним, тотчас приняли его.

Привлеченные славой Антония, приходили к нему для беседы и мудрецы языческие. Незнакомый с ученостью мудрецов египетских, преподобный Антоний, просвещенный свыше, нередко изумлял мудрецов своей высокой мудростью. Не раз самонадеянные мудрецы, думавшие видеть в Антонии необразованного невежду, выходили от него посрамленные необыкновенными его ответами и сильными суждениями. Однажды пришли к нему два языческих философа, с намерением запутать его своими софизмами. Антоний по внешнему виду угадал в них философов. Не дожидаясь их вопросов, он сам спросил их: «Зачем вы, мудрецы, пришли ко мне, невежде?» — «Как невежде? — возразили философы. — Мы много слышали о твоей премудрости». — «Послушайте, — прервал речь их Антоний, — если вы пришли к невежде в намерении посмеяться над ним, то это не стоило такого труда; если же к мудрецу, каким вы меня называете, то прошу вас подражать мне: мудрость добро, а добру как не подражать? Если бы я к вам пришел, то с вас бы взял пример. Но поелику вы пришли ко мне, то будьте мудры подобно мне, будьте христианами». Философы, удивленные остротой ума Антония, удалились молча.

В другой раз пришли к нему диалектики. Между прочим разговором они упрекнули его в том, что у него нет книг. «Моя книга — природа вещей, — отвечал Антоний, — она всегда готова, как скоро мне захочется читать слово Божие. Скажите вы мне, что прежде было — разум или письмена?» «Конечно, разум, — отвечали диалектики, — потому что некто другой был изобретателем и творцом письмен». «Стало быть, — сказал Антоний, — у кого есть неповрежденный разум, тому не нужны и письмена».

Слава Антония так была велика в пустынях египетских, что царь Константин назвал его своим другом, почтил посланиями и убеждал писать к себе о нуждах. Афанасий пишет также, что император Константин и дети его Констанс и Констанций письменно просили Антония, как отца, утешить их взаимным посланием. Долго Антоний, избегая славы мирской, не хотел исполнить сей просьбы. Потом, собрав братию своего монастыря, сказал: «Мирские цари пишут к нам письма. Христианам нечего удивляться тут. Ибо хотя в мире различны состояния, но для всех одинакова участь рождения и смерти. То достойно всякого удивления, что Сам Бог написал закон людям и чрез Сына Своего обогатил Своим учением Церковь. Что инокам до посланий царских? Как принять мне сии послания, на которые я не умею отвечать обычными приветствиями?» По просьбе братии, представившей Антонию, что молчание его огорчит царей, решился писать к ним. Сначала Антоний хвалит их благочестие, потом дает совет: не превозноситься тем, что они цари; не забывать, что они и при царском достоинстве подобны другим людям и будут судимы от Христа. Наконец, внушает им быть правосудными и милосердыми к подданным, прилагать попечение о бедных и помнить о том, что един есть Царь над всеми и всех веков — Иисус Христос. Послание Антония, как говорит Афанасий, с великой радостью было принято при дворе.

В постоянных подвигах самоумерщвления и в заботе о спасении ближних протекла жизнь великого Антония.

Почувствовав приближение кончины, он