Письма. Том II. 1855–1865 - Святитель, митрополит Московский Иннокентий

А желательно было бы получить их в Якутске, хотя половину. Затем, призывая на Вас и на всю Вашу домашнюю церковь благословение Божие, имею честь быть с искренним почтением Ваш вседоброжеланнейший слуга Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

Августа 27 дня. 1860 г. Николаевск.

Реестр вещам, нужным преосвященному Иннокентию.

Икон финифтяных, овальной фигуры, с изображением Спасителя или Божией Матери:

25 в серебряной оправе с сразами, ц. от 2 р. 50 к. до 3 р. — сер.

25 — /- без сраз от 2 р. — до 2 р. 50 к.

50 — /- от 1 р. — до 2 р.

итого — 100.

До 1000 крестиков серебряных маленьких, грудных, без позолоты, чистой работы.

Иннокентий, А. Камчатский.

Письмо 268

Возлюбленный мой о Господе Отец Протоиерей Димитрий.

Получив такой огромный пакет, Вы, наверно, недоумевали: что бы такое было тут! А тут просто дела и бумаги, посланные мною к Вам на сохранение до прибытия моего в Якутск, и только.

Наконец виден конец и моего пребывания в Николаевске. Хлеб сверху пришел и нагружается на судно «Манджур», на котором отправлюсь и я в Камчатку, а в который именно день отправимся — этого нельзя сказать, да и никто не скажет.

Здоровье мое не хуже прежнего. Получил, наконец, и я жалованье, на последней почте получено распоряжение из Министерства выдать мне 10 т. рублей на заведение ризницы и прочего и 5191 р. 28 к. на жалованье мне, соборянам и прочим.

Нового у нас здесь ничего нет, кроме того, что привезенные ныне в казну 4 парохода все уже готовы. Два ушли уже вверх, на третьем отправляется эта почта 1-го сентября, а 5-го числа пойдет и последний и повезет на себе г. Казакевича, военного губернатора, едущего в С.-Петербург.

Кажется, это письмо мое последнее к Вам с Амура, а когда буду писать Вам, не знаю, разве из Гижиги, а Вам заповедую писать мне о всех новостях Ваших и русских в Охотске а не далее, так, чтобы я, приехавши туда, нашел кучу Ваших писем.

Потрудитесь сказать от меня поклон Вашему Владыке, г. Губернатору, Н. Федоровичу и прочим всем моим знакомым, которых я всех помню, вспоминаю и поминаю.

Затем, призывая на Вас благословение Божие и на всех, Вам вверенных, остаюсь с прежними моими к Вам чувствами Ваш вседоброжелательный слуга Иннокентий, А. Камчатский.

Августа 28 дня. 1860 г. Николаевск.

P. S. Сын о. протоиерея Бородина почти уже совсем поправился: но еще не решено, пойдет ли он в Камчатку.

Письмо 269

Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец![124]

Хотя я не имею ничего особенного, достойного Вашего внимания, писать Вашему Высокопреосвященству, но, отъезжая в Камчатку на долгое время, не могу не сказать Вам, хотя что-нибудь и, быть может, в последний раз… Чем старше стою, тем делаюсь трусливее. Боюсь моря, а, быть может, это и оттого, что давно уже не бывал в море.

С Якутскою паствою я расстался 10 февраля; 29 приехал в Иркутск, где и проживал до 10 апреля. Во время прожития моего в Иркутске я, как уже известно Вашему Высокопреосвященству, участвовал при наречении и хиротонии бывшего Красноярского протоиерея Петра, а в монашестве Павла, во епископа Якутского, который уже с 31 марта вступил в служение действительное. Не так случилось с преосвященным Петром Новоархангельским. Он хиротонисован 29 марта 1859. А в Ситху прибыл 8 февраля текущего года, о чем, быть может, Вы уже изволите знать и даже с большими подробностями, потому что я не получил еще его полного письма, посланного им через Калифорнию и С.-Петербург, а что мне известно, скажу тоже. Теперь буду продолжать о преосвященном Якутском.

Из бумаг, полученных мною из Якутска, видно, что он принялся за дело со всею ревностью и в особенности за введение Богослужения и требоисправления между Якутами на их языке. Довольно им и светское начальство, как это видно из письма тамошнего губернатора ко мне, где он пишет со всею откровенностью. Из писем других видно, что он живет совершенно по-монашески: решительно ничего не пьет (он никогда ничего не пивал), и ест очень мало даже в гостях, служит часто и проч. Итак, на первый раз слава Господу, пославшему в Якутскую паству именно такого пастыря, какого я желал!

Во время прожития в Якутске я хворал с 20 марта по 15 апреля и довольно серьезно. От простуды и застужения ног у меня была на лице и на половине головы летучая рожа, которой признаки и следы я чувствую по временам даже и ныне. Плавание мое по Амуру началось 11 мая и кончилось 14 июля. Я плыл на большом катере со всею моею свитою, состоявшею из 7 человек, в том числе диакон, 4 певчих и 2 келейника. В пути моем, начиная от Усть стрелки (т. е. от слияния рек Шилки и Аргуни), откуда начинается наша епархия, я приставал к каждому селению или так называемым станицам, где живут семейные казаки, входя в их духовные нужды, и, между прочим, обращал внимание на их житье-бытье. И нельзя не порадоваться тому, что я у них видел и что от них слышал. Решительно никто из них не жалуется ни на почву земли, ни на удобство местности (кроме одного селения — второго сверху), ни на климат. Везде говорили, что все, что они сеяли прошедшего года, родилось очень хорошо, особливо картофель. (Только росту капусты мешали черви и бухарки). Только сеяно было везде понемногу. Но ныне огород везде большой и хлеба, по словам жителей, посеяно по три десятины на семью. Всходы, которые мне случилось видеть, были очень хороши. Но в некоторых местах жаловались на засухи. Полагают, что если будет по верховью Амура и средний урожай, то все они будут сыты своими произведениями. Неурожаи же здесь могут быть только от засухи или других каких-либо еще неизвестных причин. Но раннего мороза быть не может, потому что и прошедшего года, когда зима наступила ранее обыкновенного — первые инеи пали 12 сентября.

Всех селений по Амуру сверху и до Хабаровки или до устья Уссури находится до 50, кроме Благовещенска, и в них до 1000 домов. Начали устраиваться селения и по р. Уссури в 25 местах на протяжении 700 верст. Сколько же именно всех жителей на Амуре и на Уссури, с точностью определить нельзя, потому что то и дело, что подселяются новые жители, но никак не менее 8000, кроме Николаевска. В Благовещенске, где в 1856