Письма. Том II. 1855–1865 - Святитель, митрополит Московский Иннокентий

что зимовать я в своем доме не могу, хотя он и будет готов, да и надобно непременно побывать в Камчатке. Думал было сходить в Петропавловск с возвратом. Но не на чем было. У казны пропасть судов всяких, но порядка нет, много распорядителей.

Ну! слава Богу! наконец о. Никита отправляется восвояси, т. е. в Аян, и у меня как гора с плеч!

При настоящем случае посылается Вам бумага об определении о. Никиты наставником или учителем. Я написал в скобках (или пока в училище) для того, чтобы не затруднить Вас в случае, если не будет места в семинарии. Потому что без особых причин нет надобности вымещать занимающих должности. Впрочем, мне кажется, лучше будет для Вас и для племяши Вашего, если Вы определите вместо его в семинарию о. Никиту, а того в училище. Иначе могут подумать и говорить, Бог знает, что!

Николаю Федоровичу и Лаврентию Федоровичу, сегодняшнему имениннику, мой искренний поклон. А если и Апол. Александрович находится еще в Якутске, то ему. Ну, пока довольно.

Прилагаю Вам при сем дивную бумагу, которую бросить жаль и исполнит нельзя. Покажите Вашему Владыке и сделайте, что заблагорассудите. Но не оставляйте без внимания.

Только что хотел запаковывать письма в Якутск, как увидали идущий Амур и на нем получена почта, в числе оной и письмо от Вас, писанное 11 июня. Не много в нем нового, но и не мало — по содержанию.

Приятно слышать, что Владыка Ваш настоятельно приводит в действие предположение о введении Богослужения на туземном языке. Но неприятно мне слышать, что о. Донской взялся не за свое дело и тем обесславил себя. Казалось, что он не способен на такие вещи. Выходки о. Евсевия меня немало огорчают. Если Владыка Ваш, хотя сколько-нибудь изъявит неудовольствие на него, то я его почетным образом отстраню от благочиннической должности. Ныне приедут к Вам студенты Иркутские. Что Вы будете делать с ними! Но позаботьтесь, чтобы они не оставались без какой-либо должности, хотя даже пономарской.

Затем, призывая благословение Божие на Вас и на всех, Вам вверенных, остаюсь с прежним к Вам расположением Ваш вседоброжелательный слуга Иннокентий, А. Камчатский.

Августа 12 дня. 1860.

Николаевск.

Письмо 264

Милостивый Государь, Николай Димитриевич.

Много, даже вокруг я виноват пред Вами в том, что не отвечал на последние Ваши письма — от 1 января, 17 февраля и 21 марта. Первые два получены мною в Иркутске, а последнее в Благовещенске — новой моей резиденции. А отвечать на них пришлось из Николаевска, где я живу уже с 14 июля, в ожидании случая отправиться в Камчатку с тем, чтобы зимою проехаться по всей Камчатке и через Гижигу и Охотск выехать в Якутск. Искренно поздравляю Вас с приобретением хорошего имения, со вступлением в службу и с надеждою получить желаемое место. Не могу не радоваться всему этому, но не могу и не посетовать, что Вы не будете в нашей Сибири. Но, с другой стороны, и хорошо Вы сделали, что не поехали к нам. В Иркутске теперь совсем не то, что было при Вас[121]…. Одно мне только очень и очень жаль, а именно: бедный Новогородов, торговавший в Удском, по сию пору страдает, дошел до нищеты и от меня остался болен. Дело его признают напрасным, но не решают, кажется, потому, что не знают, с кого взыскать прогоны, истраченные на кучу следователей. И уж, конечно, он никогда не поправится, а по-человечески судя, конечно, он не благословляет Вас. А Вы были обмануты. Всему причиною подторговцы Якуты. Они настроили Тунгусов, им нужно было только удалить русских торговцев из Удского, и они успели. И зато они теперь богачи. Так что Павлов сделал пожертвований разных более пятнадцати тысяч руб. сер., другой деньги отправлял в банк. Словом сказать, Удская торговля теперь в руках Якутов, и они богатеют, но лучше ли Тунгусам — Бог весть!

Отвечать подробно на Ваши письма было бы очень долго. И потому скажу одним словом — слава Богу за все то, что у нас в России и лично у Вас есть хорошего! И избави, Господи, Россию, и в частности Вас и все Ваше доброе семейство, от всяких бед и зол! Теперь скажу Вам кое-что о себе и об Амуре. С Якутском я распростился 10 февраля с тем, чтобы переселиться в новое мое место — в Благовещенск. 29 марта приехал в Иркутск, 6 марта был при хиротонии бывшего Красноярского протоиерея Петра Попова, а в монашестве Павла, во епископа Якутского, викария Камчатской епархии, который с 31 марта находится уже на своем месте, и теперь Якутская область имеет своего Архиерея. Итак, у меня теперь два викария: в Ситхе Петр, а в Якутске Павел. С 18 марта по 1 апреля я в Иркутске хворал: была рожа на лице и на половине головы, и хотя излечился, но признаки или следствия этой болезни чувствую и ныне изредка. 10 апреля я выехал из Иркутска, 5 мая прибыл в Сретенск, где и пробыл до 11-го в ожидании катера. Жил я долго в Верхнеудинске (где, между прочим, виделся часто с нашим общим добрейшим знакомым А. А. Третьяковым) и в Нерчинске. 24 мая прибыл я в свой Благовещенск, где прожил я до 16 июня, а потом поплыл вниз и 14 июля прибыл в Николаевск. Плывя по Амуру, я приставал ко всякому селению или ко всякой станице, в том числе и Свербеевой (которую Вы, без сомнения, наградите иконою в имеющую строиться там часовню. Если Вы успеете прислать икону ранее закладки часовни, то часовня будет называться Дмитриевскою, потому что Вы, конечно, икону пришлете Вашего Ангела) — и, между прочим, смотрел житье-бытье поселенцев. Живут мало-мальски. Все говорят единогласно, что все, что они сеяли прошлого года, родилось очень хорошо. Но только сеяли мало. Ныне же, говорят, посеяли по 3 десятины на семью. И потому, если будет урожай, хотя средний, то верхние поселенцы, и даже до Катерино-Никольской, будут сыты своими произведениями. На почву, местность и климат никто не жаловался. Жаловались на проезды курьеров. Но ныне, наверно, не будут жаловаться, потому что число станиц увеличено и лошадей подбавлено. Пароходов на Амуре много. Одних казенных 6, кроме Шилки и Аргуни. Четыре из них, мелкосидящие, привезены в июне и уже все готовы. Два уже ушли на верх, частных пароходов 2, третий на стапене. Частные пароходы уже были вверху, и опять ушли. Сплавы идут плохо, впрочем,