Поучения - Антоний Великий

Раб Христов Евлогий рассказал все подробно.

«Этого увечного я нашел на торжище; он лежал там без всякого присмотра. Сжалившись над ним, я помолился Богу, чтобы Он даровал мне терпение, дал обет Христу ходить за ним, чтобы и мне спастись ради него и ему иметь от меня покой. Вот уж пятнадцать лет, как мы живем вместе: твоей святости, конечно, и сие открыто. Но после того как мы столько лет прожили мирно, теперь, не знаю отчего, он стал до крайности беспокоить меня. Я думаю бросить его: он сам меня принуждает к этому. Вот зачем я пришел к твоей святости: дай мне совет, как поступить, и помолись о мне: этот человек чрезмерно возмутил меня».

Великий Антоний строгим и суровым голосом сказал: «Ты хочешь бросить его, Евлогий? Но Создавший его не бросает его! Ты его бросаешь – а Бог воздвигнет лучшего, чем ты, и подъемлет его!»

Евлогий молчал и сокрушался.

Великий Антоний, оставя Евлогия, обращается потом к увечному: «Хворый, грязный, недостойный ни неба, ни земли! Ты, раздражая сего брата, восстаешь на Бога. Разве ты не знаешь, что тебе прислуживает Христос? И ты дерзаешь прекословить Христу! Не ради ли Христа он поработил себя в твое услужение?» Сделав таким образом строгий упрек увечному, Антоний занялся беседой с братиями о духовных их нуждах.

Потом, опять обратясь к Евлогию и увечному, сказал: «Дети мои! Не ссорьтесь, идите домой в мире, не разлучайтесь друг с другом. Бросьте все неудовольствия, которые демон посеял между вами, и с чистою любовию возвратитесь в келлию, в которой жили до сего времени, – потому что Бог посылает уже за вами. Это искушение навел на вас сатана. Он знает, что вы оба при конце поприща и скоро удостоитесь венцов от Христа: он за тебя, а ты за него. Итак, не думайте более ни о чем другом, чтобы Ангел, придя за вами, не нашел вас в разных местах и в несогласии и чтобы вам не лишиться венцов».

Выслушав эти слова, они скоро отправились в путь и возвратились в свою келлию в любви совершенной.

Не прошло и сорока дней, как блаженный Евлогий отошел ко Господу; протекло еще несколько дней – и увечный телом, а здравый душой также предал дух свой в руки Божии.

Кроний, пробыв несколько времени в Фиваидской пустыне, посетил александрийские монастыри. Случилось, что в это самое время братия правила по Евлогии сороковой день, а по увечном – третины. Кроний, узнав о сем, чрезвычайно изумился; взял Евангелие, положил его среди братии и поклялся в истине

своего рассказа, что Великий Антоний предвидел и предрек кончину их.

Кроний присовокупил к сему: «Я сам был переводчиком их разговора, поскольку блаженный Антоний не знает по-гречески, а я знаю оба языка – египетский и греческий, то я и переводил блаженному Евлогию и увечному слова Великого, а святому и блаженному Антонию их ответы»[3].

ПАВЕЛ ФИВЕЙСКИЙ

Для многих часто оставался нерешенным вопрос: кто из монахов первоначально стал пустынножительствовать?

Некоторые, обращая взоры к древности, полагали начало пустынножителей в блаженном Илии и Иоанне. Но, мне кажется, Илия был более пророк, чем монах, а Иоанн начал пророчествовать еще до рождения.

Другие (с чем согласно большинство) признают Антония главою пустынножительства, это отчасти справедливо. Но Антоний был не столько первым пустынножителем, сколько человеком, возбудившим общее стремление к этому образу жизни.

Сами ученики Антония, Амафа (Матфей) и Макарий, из которых первый похоронил тело учителя, свидетельствовали, что некто Павел Фивейский положил начало пустынному житию, хотя и не дал ему имени, – с этим мнением согласны и мы. А некоторые болтают так и иначе, как вздумается: говорят, что (первый пустынножитель) был человек, покрытый до пят волосами, живший в подземной пещере, и выдумывают разные невероятные вещи, следить за которыми было бы утомительно; бесстыдная ложь этих рассказов, кажется, не стоит опровержения.

Так как об Антонии было тщательно писано и греческим, и римским стилем, то я решился написать немного о начале и конце жизни Павла, – более потому, что об этом еще не было писано, чем по надежде на свой ум.

А как он жил средину своей жизни, какие перенес искушения от сатаны, об этом не знает ни один человек.

При гонителях Декии и Валериане, когда Корнелий в Риме и Киприан в Карфагене были осуждены на блаженную кровавую смерть[1], жестокая буря опустошила многие Церкви в Египте и Фиваиде. Долг христианина требовал тогда пострадать от меча за имя Христово.

Но хитрый враг, придумывая медленные убийственные казни, хотел губить души, а не тела; и, как сам (пострадавший от него) Киприан говорит, желающих умереть не допускал до смерти.