Под знаком незаконнорожденных - Владимир Владимирович Набоков

плечо которого трогательно дисгармонировало с тонкой шеей <…>»). К облачению игрока в американский футбол повествование вновь обратится в гл. 16 (которая начинается игрой Давида в поезд) при описании мыслей Круга о взрослении Давида: «Увидел его в причудливом облачении (напоминающем жокейское, за исключением ботинок и чулок), которым щеголяют спортсмены в американских играх с мячом».

…шут, ударивший Христа по щеке… – Служитель первосвященника Анны, ударивший Иисуса по щеке и сказавший при этом: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» (Ин. 18:22).

…Глимана, хрупкого профессора средневековой поэзии… – Фамилия образована от англ. gleeman – менестрель (средневековый поэт-музыкант).

С. 76–77. …я обычно поднимался из двойной ночи Кивинаватина и ужасов Лаврентьевской революции через населенную упырями пермскую область, через Ранний Современный, Средний Современный, Не Столь Современный, Совсем Современный, Весьма Современный <…> а из глубины украшенного оленьей головой зала <…> вышел пожилой президент университета Азуреус <…> длинное морщинистое надгубье… – Согласно приведенным Б. Бойдом пояснениям Веры Набоковой в письме (от 20 декабря 1949 г.) к датскому переводчику романа, неологизм «Кивинаватин» произведен от соединения Киватина (названия сланцев археозойского периода, древнейших образований Канадского щита; геологи Канады относят его к архею, ученые в США – к докембрию) и Кивинаванской горной породы (докембрий). Лаврентийский ледниковый щит (кайнозой) и пермский период (палеозой) относятся к различным геологическим эрам, и образ строится на сравнении этажей американского небоскреба с многочисленными периодами геологического развития Земли, через все фазы которого Круг поднимается «из самого смутного прошлого к настоящему». «В “упырях пермской области”, – писала Вера Набокова, – есть намек как на ужасы советских трудовых лагерей, так и на эзотерический мир “Улялюма” Эдгара По (введенный с помощью схожего ритма, – подразумевалась, я полагаю, строка “Ведьм любимая область – Уир” [в переводе В. Брюсова]) <…> это отдаленное прошлое мира, с его дикостью и т. д., на самом деле все еще здесь, с нами, удалено [от нас] на несколько этажей. <…> “Я” (“моя отельная комната на моем этаже”) трагически одинок не только в настоящем мире, но и в еще более огромном мире, со всем прошлым, которое на самом деле никуда не исчезло. <…> Поднимаясь через все эти этажи, негр-лифтер никогда не достигнет рая или хотя бы сада на крыше. И мир, как здесь намекается, хотя и дошел от археозоя до наших дней, от пещерных жилищ до небоскребов с садами на крышах, все так же далек от истинного рая на земле. К слову, здесь сквозит и мимоходная мысль об ужасном положении чернокожих. “Из глубины украшенного головой оленя зала” и т. д. – даже в таком мимолетном замечании это раскрывает всю тему, рассмотренную в книге: профессор Азуреус, с его плоским материалистическим миром, – своего рода троглодит, выходящий из своей пещеры <…>» (NaM, 682. Пер. мой). Отсылка к загадочному стихотворению Э. По в этом пояснении Веры Набоковой тем более примечательна, что «Улялюм» (1847) посвящен мыслям лирического героя о потерянной возлюбленной и автобиографически связан со смертью жены поэта Вирджинии. Упоминание же «советских трудовых лагерей» окрашивает «ужасы Лаврентьевской революции» (Лаврентьевская революция – геологический термин, которым ученые называют крупнейшую перестройку земной коры на рубеже архея и протерозоя) в соответствующие грозные политические тона.

С. 77. …Азуреус <…> выцветшие голубые глаза… – Фамилия главы университета образована от лат. azureus – лазурный, небесно-голубой.

…длинное морщинистое надгубье подрагивает <…> «Да, конечно, как глупо с моей стороны», – подумал Круг… – Круг сам себе отвечает на вопрос, возникший у него в госпитале в начале гл. 2 («Своими выцветшими голубыми глазами и длинной морщинистой верхней губой она напоминала кого-то, кого он знал много лет…»).

4

С. 79. mussikisha [музыкальный зал] – по-видимому, от нем. musikalisch – музыкальный.

Гедрон, математик. – Фамилия образована от англ. – hedron (от греч. hedra – грань) – гранник (вторая часть сложносоставных названий геометрических фигур); – эдр; репер в математике. В этом геометрическом смысле Гедрон сближается со своим другом Кругом, хотя и противопоставлен ему по дилемме: подчиняться – не подчиняться властям.

С. 80. Руфель (Политология). – А. Филонова-Гоув выводит это имя из строки неприличной эпиграммы (№ 59) Гая Валерия Катулла «Bononiensis Rufa Rufulum fellat» («Бононка Руфа своему сынку Руфу / И мать, и < – > зараз» – пер. С. В. Шервинского) (Filonov Gove A. Multilingualism and Ranges of Tone in Nabokov’s “Bend Sinister”. P. 88). Возможно, это так, учитывая другие отсылки к Катуллу в романе. На наш взгляд, однако, поскольку Руфель в романе – профессор политологии и «прекрасный оратор» (о чем сказано в гл. 18), его имя указывает скорее на Марка Целия Руфа (ок. 82–48 до н. э.), римского народного трибуна, затем эдила, претора, видного оратора и политика.

С. 81. “Klumba” [“Голубиное гнездо” – известный театр]. – Каламбур с лат. columba (голубь) и «клумба» отвлекает русскоязычного читателя от менее явного «колумбарий»: в оригинале «Klumba» раскрывается как «Pigeon Hole» – голубиное гнездо; закуток; однако выражение to pigeonhole означает, кроме прочего, поместить (прах) в колумбарий.

Parlamint и Zud [парламент и суд]. – В первом случае, вероятно, англ. mint в значении «монетный двор» каламбурно соединяется с «parliament», а во втором нем. Judiz (суд; правосудие) и Süd (юг) соединяются с русским «зудом».

С. 82. Некий министр, личность которого остается невыясненной <…> нет, – сказал Яновский, – не Ми Нистер. – Отсылка к авторскому «я» и названию романа. См. нашу статью «Адамово яблоко» в наст. изд. Как заметила С. Э. Свини, Набоков в 1943 г. обсуждал с Уилсоном эмигрантского писателя В. С. Яновского (1906–1989), с которым был знаком в Париже и который переехал в США (Sweeney S. E. Sinistral Details: Nabokov, Wilson and Hamlet in Bend Sinister // Nabokov Studies. 1994. Vol. 1. P. 181). На наш взгляд, Набоков имел в виду скорее героя своей первой книги, написанной в США, Н. В. Гоголя-Яновского.

на один безумный миг – for one mad instant – еще одно повествовательное клише. Вместе с тем эта странная подробность (почему «безумный»?) важна в свете слов обезумевшего Круга, сказанных профессору политологии Руфелю в конце романа: «Вас арестовали – дайте-ка подумать – как раз перед тем, как кошка вышла из комнаты». На самом деле Руфель был арестован еще до университетского собрания, на котором он не присутствовал, а незадолго перед тем, как «кошка вышла из комнаты», про его арест говорили д-р Александер и Азуреус (что, по-видимому, Круг безотчетно зафиксировал в памяти).

С. 83. …они были цвибаками, все на немецком… – Цвибак – здесь: немецкий хлебец или сухарь.

…Клио может повторяться лишь неосознанно. – Схожие мысли о случайности и бессистемности исторических процессов Набоков высказал во французском эссе «Писатели и эпоха» (1931) и в написанном по-русски неозаглавленном докладе [ «Демон обобщений»] (ок. 1926).

С. 85. …один из ассистентов Малера… – В романе имеется несколько прямых и косвенных отсылок к немецким композиторам: о Круге сказано, что он чертами лица похож на Бетховена; при описании взглядов директора школы классовая борьба сравнивается с вагнеровской оперой («Богатство и Труд мечут вагнеровские молнии»); фамилия сестер Баховен (Bachofen) напоминает об И.-С. Бахе (Bach);