Выжили только влюбленные - Дэйв Уоллис

class="p1">– Что значит «теперь»?

– Ну, раз уж спрашиваешь, расскажу. В любом случае скоро все узнают. Я в положении, как говорили раньше.

– Да ладно! Ты уверена?

– Конечно. В курсе только Эрни, ну и ты.

– И что он говорит?

– Взволнован, но по-своему доволен. Беда в том, что срок подойдет в самый разгар чертовой зимы.

– А как ты сама?

– Я боюсь, Чарли.

– И все?

– Пока все.

– Кто-нибудь из девочек знает, что делать, когда… когда все начнется?

– Насколько мне известно, нет. Разве что Джулия – она много чего знает, только я к ней за помощью обращаться не буду.

– Почему?

– А то ты не догадываешься! К этой шалаве? Не понимаю, как бедный Роберт с ней живет! Джулия постоянно экспериментирует с сушеными травками, чтобы свернуть себе самокрутку. Накуривается до такого состояния, что иногда сил не хватает помыться перед сном. Я видела, как она заставила тебя на днях попробовать какую-то дрянь… Пусть только попробует втянуть в свои эксперименты Эрни!

– С ней все в порядке, Кэти. Не понимаю, что ты на самом деле против нее имеешь.

– Ну да, мальчики всегда на ее стороне! Джулия – воплощение ваших влажных фантазий.

– Заткнись, Кэти.

– Прости, Чарли… Сегодня ужасно жарко, а я очень переживаю – сам знаешь, по какому поводу.

– Поговори с Эрни. Найдем тебе какого-нибудь медика, он проконсультирует. Один овцекрад мне рассказывал, что целая группа бывших студентов Эдинбургского медицинского колледжа открыла клинику. Плату принимают яйцами, мясом и овечьими шкурами. Вроде бы даже делают операции. Не волнуйся, Кэти. Конечно, в основном они помогают избавиться от беременности, но, по словам того парня, девушки все чаще решают рожать. Все будет хорошо.

– Тебе легко говорить, у тебя внутри ничего не растет…

– Ну, не я же тому виной!

– А мог быть и ты… Кстати, у вас с Эстель может случиться то же самое.

– Да, согласен.

– Чарли…

– Что, Кэти?

– Почему я всегда откровенно говорю с тобой, а не с Эрни?

– Не знаю, просто так сложилось.

– Ты любишь Эстель?

– Она нормальная девчонка. У нас все хорошо.

– Я спросила, любишь ли ты ее.

– Не знаю, что значит это слово. Да и половина хрычей, говоривших о любви, тоже не знали.

– Странно, о хрычах теперь почти никто не вспоминает, словно то время ушло сто лет назад.

– Тем лучше. По-моему, всем, что у нас пошло наперекосяк, мы обязаны хрычам: возьми хоть шайку Королей в Виндзоре – те будто жили в старом военном фильме, да и девочка с ярмарки, Джоан… Она поступила именно по их законам. Решила, что будет правильно покончить с собой. Начиталась старых книжек о всякой дребедени типа любви и романтики. На самом-то деле ничего такого она не чувствовала.

– По-моему, ты ошибаешься, Чарли.

– Может, насчет Джоан и ошибаюсь, зато насчет всего остального уверен.

– Вот это мне в тебе и нравится. Если я начинаю противоречить Эрни, он просто впадает в уныние, а с тобой можно поспорить.

– Это потому что мы с тобой не пара.

– Иногда мне хочется, чтобы мы были вместе…

– Ну, чего нет, того нет.

– Ты можешь поговорить с Эстель?

– О чем?

– Ну, о своих идеях.

– Конечно, не могу.

– Ты гораздо умнее ее, потому с ней и остался. Тебе льстит собственное превосходство, ты боялся связаться с умной девушкой.

– Тебя же я не боюсь? А потом, это не я ее выбрал, а она меня.

Солнце начало клониться к западу, однако пекло все еще прилично. Кэти спустилась по склону к молодой ольхе, в тени которой заманчиво зеленел небольшой пятачок мягкого дерна.

– Иди сюда, – позвала она Чарли, и тот подошел к ней.

Кэти села, затем легла на спину, согнув одну ногу. Чарли опустился на траву подле нее, и она, прикрыв глаза, протянула руку к пряжке его ремня.

– Неплохой способ искать овец, – пробормотал Чарли.

Тело Кэти было прохладным и гладким, как галька на дне горного ручья. Чарли медленно вошел в нее, и оба, широко раскрыв глаза, посмотрели друг на друга. Кэти отвечала на нежные неторопливые толчки лениво и едва ли не по-дружески. Так продолжалось довольно долго, и финал оказался окрашен теплым солнечным светом и ароматом сырого вереска. Дарованной ольхой прохлады как не бывало, оба покрылись липким потом. Чарли зашевелился, но Кэти прижала его к себе и укоризненно вздохнула.

– Меня мошка кусает за задницу, Кэти, – взмолился он, и оба рассмеялись.

Поднявшись, помылись в ледяном ручье, стоя спиной друг к другу, а затем принялись карабкаться в гору, словно ничего не случилось.

– И что это значило? – хмыкнул Чарли.

– Сама не пойму. Пожалуй, последняя шалость.

– Эрни скажешь?

– Нет, а ты?

– Я тоже не скажу.

– Да что с тобой, Чарли? Именно так вели себя хрычи: держали свои измены в секрете, а потом, когда супруга обо всем узнавала, оба делали вид, будто наступил конец света.

– Да нет, здесь другое.

– То есть?

– Зачем причинять человеку боль без необходимости?

Они добрались до перевала. Перед ними простиралась вересковая пустошь, усеянная валунами и заросшая папоротниками. Наконец стало прохладно – с юго-востока подул вечерний ветерок. Небо на западе окрасилось лиловым, а далекие вершины гор – ярко-золотым, будто купола восточных храмов.

– Чарли…

Кэти повернулась к нему, опустила глаза и заплакала. Он обнял ее за плечи.

– Я ведь сказал – не переживай. Помнишь о медиках в Эдинбурге? Если хочешь, я поговорю с Эрни. Мы доберемся туда, узнаем, как и что, сколько стоят их услуги и так далее.

– Не в этом дело. Во всяком случае, не только в этом.

– В чем же? Кэти, милая, я не могу видеть, как ты грустишь. Хватит, будь хорошей девочкой…

– Дело в тебе, чертов ты идиот! – воскликнула она. – Будто сам не знаешь! Зачем ты прикидываешься, для чего? Я не понимаю, Чарли…

– А я не пойму, зачем была нужна сегодняшняя проделка?

– Да, я отчасти виновата. Эрни нуждался во мне, а я – в каком-то смысле – в нем. Я была маленькой глупой девчонкой, он – вожаком банды, а ты… Ты корчил из себя плейбоя. То одна девочка, то другая… Потом начался наш великий поход на север, и ты приклеился к Эстель. Нет, она хорошая, очень хорошая. Я раньше была к ней несправедлива. Но ты перестал меня замечать, близко сошелся с Эрни – как же, два крутых парня, охота, разборки, все такое… Я чувствовала себя взбалмошной стервой. Ты меня вряд ли поймешь, но я ненавижу парней. Ладно, теперь уже поздно… Возьми хоть нашу сегодняшнюю шалость.

– Но… все