Выжили только влюбленные - Дэйв Уоллис

class="p1">– Точно не знаю, да я и не спрашивал. Наверное, хотела поискать какую-нибудь девчачью дребедень – нитки или иголки. Может, решила посмотреть, не завалялись ли в местной аптеке прокладки.

– Просто подумал – вдруг девчонки поручили ей найти в городе презервативы или что-нибудь в этом роде?

– У нас еще есть запас.

– Совсем небольшой.

– Пока хватит. К тому же…

– К тому же что?

– Ну, мы с Кэти не раз пробовали без резинки, и пока ничего не случилось.

– Всегда что-то бывает первый раз.

– Вряд ли я тебя переспорю, Чарли, но, по-моему, тут чистая психология. Хрычи поставили точку, в этом мире остались только мы. Перед нами нет поколения и после нас не будет.

– Не говори глупости, Эрни. После кризиса рождались сотни детей. Почти все умерли от чумы и потому, что никто теперь толком не знает, как с ними обращаться. Единственная причина, почему нас это практически обошло, – удача и презервативы, вот и все.

– То есть тебя в этом смысле ничего не беспокоит?

– А то мне больше беспокоиться не о чем…

Им уже казалось, что добычу до дома не дотащить, когда впереди открылась знакомая долина, и забрезжил свет из окошка коттеджа. Груз как будто сразу стал легче, хотя последние двадцать минут ковыляния в темноте тянулись куда дольше, чем предыдущая пара часов. Впрочем, и забылись они быстрее.

Наконец парни опустили тушу на землю во дворе, и Кэти с девочками выбежали наружу.

– Ура, с добычей!

Эрни прошел в дом. Только теперь, устроившись на отдых в темном углу, он понял, как ломит от усталости тело и как пусто в животе, но привычно отмахнулся от неприятных ощущений – за долгие месяцы, прошедшие с начала похода на север, научился не обращать на них внимания. Кэти, вернувшись в комнату, встала у двери кухоньки, Эстель выглядывала у нее из-за плеча, а из-за их спин доносился запах дымка и еще чего-то до боли знакомого. Аромат наполнил легкие Эрни, и, словно по щелчку электрического реле, пересохший рот наполнился слюной. В животе заурчало, желудок дернулся в предвкушении пищи, словно проснувшийся питон. Запах был пьянящим, пробуждающим давние воспоминания. У оголодавшего Эрни закружилась голова, и, двинувшись к двери, он споткнулся на пороге. Девушки невольно вздрогнули, хотя ничто не могло стереть с их лиц довольные улыбки. Повернувшись к ребятам, Эрни крикнул:

– Хлеб! Настоящий хлеб!

Девушки собрались в кружок, лишь Джулия сидела на груде мешков и овечьих шкур, затягиваясь сигаретой из дубового листа и внимательно наблюдая за происходящим.

Кэти приоткрыла дверцу поддона под духовкой старой чугунной плиты, и все столпились у пустого стола. Наконец она торжественно вытащила три круглых деревенских буханки, пышных и упругих, словно женские ягодицы.

– Хлеб, хлеб! – кричали ребята.

Девушки отступили на шаг, Эстель вытерла руки о передник из мешковины.

– Мы не знали, что в итоге получится, – улыбнулась Кэти. – Дрожжи были старые, а мука отсырела. Слава богу, Эстель вспомнила один рецепт с уроков домоводства.

– Сама идея пришла в голову Кэти, – сделала ответный реверанс Эстель. – Чего нам стоило заставить эту плиту работать нормально!.. Теперь ясно, почему хрычихи поставили точку. – Они дружно захихикали. – Ну, как на вкус? Мы попробовали по кусочку, показалось прилично, и все же…

Ей никто не ответил. Парни наклонились над столом, уплетая ломти хлеба, отрывая от буханок огромные куски и энергично двигая обветренными небритыми челюстями. Крошки от корочки просыпались на столешницу, и Эрни, не переставая жевать, подставил руку к краю, аккуратно сгреб все без остатка и забросил в рот. Ребята последовали его примеру. Девушки стояли, улыбаясь, и делали вид, будто ничего особенного не происходит.

– Эх, надо было заставить вас немного подождать – поели бы как следует, с мясом, – вздохнула Кэти.

Утолив голод, они разделали тушу, быстро зажарили и съели несколько тонких ломтей мяса, запив его ледяной колодезной водой, а девушки принесли еще одну припрятанную в плите буханку. В освещенной слабенькой лампой комнате воцарилась по-настоящему праздничная атмосфера. Сытые и довольные, они разбились по парам и устроились спать на крепко пахнущих овечьих шкурах. Всем казалось, что уже глубокая ночь, хотя времени было только половина десятого.

Поднялась луна, как и предсказывала таблица Роберта, и на дощатый пол лег конус бледного серебристого света. Собаки за дверью все еще грызли кости, рыча и повизгивая.

– У тебя волосы пахнут хлебом, – прошептал Эрни, и Кэти вдруг резко отвернулась. – Нет, мне нравится, даже пробуждает чувство голода.

Он нежно прикусил ее плечо. Кэти повернулась обратно и на мгновение прижалась к нему всем телом.

– От тебя тоже пахнет, если хочешь знать, – шепнула она.

– Чем же?

– Овцой, – хихикнула Кэти. – Ну и, конечно, твоим собственным запахом.

– Я помылся из ведерка. Кстати, нам нужно добыть еще мыла.

– В городе не осталось ни куска. В деревенских лавках Гиллинга и Коутона тоже шаром покати, я проверяла. Там засела какая-то банда – скорее скотоводы, чем охотники, пришлось уносить оттуда ноги.

– Ты раньше не рассказывала.

– Ну, я легко от них оторвалась.

– Хлеб был хороший… Еще испечь сможешь?

– Если удастся найти продукты, смогу.

Они продолжали шептаться о всяких пустяках, медленно и ненавязчиво лаская друг друга. Эрни лежал на левом боку, легонько покусывая Кэти за голое плечо и водя рукой по возвышенностям и впадинам тела, которое он знал наизусть и любил. Обхватил ладонями груди, затем коснулся тыльной стороной кисти затвердевших сосков и спустился ниже. Провел кончиками большого и указательного пальца по животу, постепенно их смыкая, очерчивая магический треугольник. Кэти вздохнула, снова прижалась к нему и нежно закинула на него ногу, потом с деланой скромностью сняла ее и сомкнула бедра.

До сих пор их ласки были уютными и ни к чему не обязывающими, так что оба оказались не готовы к вдруг захлестнувшей их горячей волне страсти. Эрни ощутил желание, какого не испытывал никогда в жизни. Еще раз проведя шершавой ладонью по грудям Кэти, он набросился на ее сокровища. Стремился проникнуть в нее как можно глубже, а она отдавалась без остатка, удерживая его в теплых тайных глубинах. У обоих росло впечатление, будто физическая любовь, которой они занимались много раз, наконец-то обрела истинный смысл – они своими движениями словно что-то говорили друг другу, постигали новые и новые секреты. Наконец Эрни достиг вершины, и оба одновременно вздрогнули, слившись в единое целое, соприкасаясь всем телом – от пальцев ног до горящих щек.

Овечьи шкуры были отброшены в сторону. Плечи и грудь Эрни взмокли от пота, и усталость от недавнего похода вернулась, несмотря