Воспоминания о будущем - Элена Гарро

– Позовите ее через стену, – устало велела донья Матильда.

Тефа и Кастуло подошли к ограде сада, разделяющей дом доньи Матильды и дом Доротеи. Прислонившись к стене, они попытались услышать какой-либо звук из соседнего сада. Напрасно: его окутывала гулкая тишина. Над садом темнело небо с оранжевыми звездами, которые равнодушно наблюдали за тем, что творилось в закопченном доме Доротеи.

Стараясь не шуметь, Стефания и Кастуло пошли за лестницей, вернулись и приставили ее к стене. Кастуло начал взбираться, и, как только его голова появилась над стеной, кто-то испуганно закричал из сада Доротеи:

– Кто там?

– Мирные люди! – ответил Кастуло, быстро пригнувшись.

– Чего надо?

– Узнать, что случилось с Доротеей.

– Что случилось? Тут она, валяется в коридоре, с кучей мух на лице! – ответили ему.

– Матерь Божья! Дайте нам ее забрать.

– Нельзя. У нас приказ – арестовывать всех, кто войдет в этот дом.

– Ни один христианин не заслуживает, чтобы его так бросили, – ответил Кастуло, опять высовывая голову из-за стены.

– Не шуми, мы сейчас закроем ей глаза.

Говоривший удалился, затем крикнул. Его голос усилило гулкое эхо коридора:

– Нельзя уже! Она совсем окоченела!

Тефа перекрестилась и пошла искать простыню, чтобы использовать ее как саван для Доротеи. Кастуло перебросил простыню через стену.

– Вот саван. Помолитесь за нее!

– Старуха была хитрая. Укрывала приходского священника.

– Только Бог ей судья.

– Верно. Почему бы вам не попросить разрешения похоронить ее? Идите к генералу. Как по мне, так она уже воняет. С двух часов ночи лежит, – ответили с другой стороны.

Слуга доньи Матильды поблагодарил за совет.

– Доброй ночи вам, божьи люди.

– Доброй ночи, сеньор, – вежливо ответили ему.

Прежде чем сообщить о смерти Доротеи хозяйке, Кастуло пошел на кухню. Стефания следовала за ним.

– Найдите в моей комнате рулоны китайской бумаги для гирлянд и флажков. Я скоро вернусь… если Бог позволит.

Слуги слушали его в полном недоумении, как будто не понимая слов.

– Бог оставил нас. Одна беда вокруг, – пробормотал Игнасио, старший повар.

Он поднялся и ушел выполнять поручение.

Затем Кастуло рассказал все донье Матильде. В спальню хозяйки он шел на цыпочках, боясь испугать ее. Донья Матильда сидела в плетеном кресле. Узнав о смерти старушки, она не удивилась, только велела Кастуло идти в штаб Росаса, чтобы запросить разрешение забрать тело.

– Надеюсь, к рассвету вернешься. Если нет, мы придумаем, что делать.

– В наше время жизнь скорпиона ценнее, чем жизнь христианина, – отозвался Кастуло.

– Так и есть, – кивнула Тефа и прижалась к ногам хозяйки.

Кастуло боялся выходить на улицу один и в такой темноте. Он знал, что за домом следят и бесполезно надеяться на милость военных. Любое слово, любое подозрительное движение будет стоить ему жизни. Ослепнув от темноты, Кастуло сделал первые шаги в ночь.

Вдруг кто-то схватил его за плечо.

– Куда идешь?

– В штаб командования, сеньор.

– Ну, пойдем!

Двое военных привели Кастуло в бывший дом приходского священника. Там творилась суета: двор освещали керосиновые лампы, офицеры громко смеялись и переговаривались. Кастуло отвели в кабинет, где двое офицеров печатали на машинке. Старый слуга опустил глаза, язык у него присох к нёбу. Один из солдат, сопровождавший его, коротко доложил, в чем дело.

– Жди! – сухо велели Кастуло.

– Я хотел бы знать… – начал было он.

– Жди. Полковник допрашивает Хуана Кариньо.

Услышав имя сумасшедшего, Кастуло хотел что-то спросить, но подумал и замолчал.

– Я приказал тебе ждать! – крикнул офицер.

– Именно это я и делаю, сеньор…

– Тогда не маячь здесь.

Кастуло отыскал место в углу комнаты, прижался к стене и стоял там, с соломенной шляпой в руках, опустив голову. Офицеры вели себя нагло, грубо шутили, курили и развязно обсуждали жителей Икстепека. Смущенный Кастуло потупил взгляд. Он не мог уйти, не получив ответа, и не мог не слушать военных. Ему казалось, он подслушивает их секреты, и старался деликатно не вникать разговор. Прошел час, а его так никто и не вызвал. Слуга погружался в пыльную тоску, забытый в комнате с сигаретным дымом и чужими голосами. Здесь он был никем, не существовал. Он смотрел на свои ноги в старых сандалиях, желая исчезнуть, раствориться. Вдруг послышались мягкие шаги. Кастуло поднял глаза и увидел двух девушек из дома Лучи.

– Мы хотим поговорить с генералом, – попросили они тихо.

– Ага! Вот он вас тут заждался! Ладно, сейчас!

Девушки обнаружили уголок, где жался Кастуло, и встали рядом.

VII

Ночью, пока шел праздник у доньи Кармен, никто не постучал в дверь дома Лучи, и балконы в красном салоне остались закрытыми. Собравшиеся в кухне девушки чувствовали себя бесполезными, как кучи мусора, брошенные на свалке. В такие моменты они злились от осознания собственной некрасивости. Они не хотели смотреть друг на друга, слишком похожие, одинаково растрепанные, одинаково отупевшие. Изнуренные и неопрятные, они еле-еле жевали такос и отпускали непристойные шутки.

– Вот увидите! Вот увидите! – Сидя на полу в распахнутом халате, Таконситос медленно ела лепешку и как заведенная повторяла одну и ту же фразу.

– Замолчи уже!

– Беда уже близко… Вот увидите, – повторила Таконситос.

– Ничего мы не увидим, – огрызнулась Урсула и толкнула ее.

– Говорю вам, беда уже смотрит нам в лицо, – не унималась Таконситос и, погрустнев, отодвинулась к очагу, глядя на угли, словно пытаясь прочитать в них предсказание грядущих несчастий.

– Ты пьяна! – заявила Урсула.

Остальные с презрением посмотрели на Таконситос и продолжили скучно жевать. В десять вечера в кухню вошла Лучи. Таконситос не сдвинулась с места, даже не удостоила ее взглядом: она уже знала, какие новости их ждут.

– Приведите себя в порядок. Что у вас за лица! – велела хозяйка, глядя на них с отвращением.

Девушки нехотя пригладили волосы и вытерли рты. Для кого им приводить себя в порядок?

– Вы что, не хотите получить благословение?

Девушки заволновались и, наконец, пришли в движение, некоторые даже заулыбались.

– Я же вам говорила, беда близко, – мрачно повторила Таконситос, не меняя позы. – Глупые курицы!

Она плюнула на угли, и слюна, зашипев, брызнула искрами.

– Идемте, – приказала Лучи без и дальнейших объяснений увела девушек в комнату Хуана Кариньо.

На кровати сидел отец Бельтран. На нем был пиджак и полосатые брюки Хуана. Сам сеньор президент оделся в рясу священника и выглядел встревоженным. Девушки смотрели на них в полном изумлении. Некоторые перекрестились и упали на колени. Другие едва не расхохотались, увидев переодетых мужчин.

Таконситос, стоя у двери, через головы посмотрела в комнату и воскликнула:

– Я так и знала! Я же вам говорила… Я видела, как он входил…

– Что ты там бормочешь? –