Воспоминания о будущем - Элена Гарро

донья Эльвира Монтуфар была права, и в мире все еще существовала надежда. Но в каком мире? И кому теперь до этого дело? Только капитану Флоресу, который бросился открывать ворота. Франсиско Росас вернулся в дом доктора Арриеты.

Никто не вышел его встречать, и мертвые глаза пленников лишь наблюдали за тем, как он проходит мимо. Возвращение генерала уже не имело значения. Женщины позволили на себя смотреть, даже не прикоснувшись к помятым прическам. Мужчины, убежденные в бесполезности какого-либо движения, не шевелились. Франсиско Росас глядел на все это с изумлением. Он и его люди пришли свежие и чистые. От них исходили запахи лосьона и сладкого табака, и только опухшие веки выдавали бессонную ночь. Генерал едва ответил на приветствие Флореса. Он казался робким перед этими сломленными людьми.

Вышла донья Кармен.

– Как же вы долго, генерал. Но мы вас дождались, как вы и велели. – И она изобразила улыбку.

– Прошу прощения, сеньора, я не мог вернуться раньше, как вы наверняка уже знаете, – ответил Росас с иронией.

К донье Кармен подошел доктор и кивком поприветствовал генерала.

– Доктор, составите мне компанию?

Доктор Арриета не ответил, только побледнел еще больше.

– И сеньора, – добавил Росас, не глядя на донью Кармен.

– Могу я что-нибудь взять? – поинтересовалась она наивно.

– Все, что хотите, сеньора.

Наступила мертвая тишина. Кто-то из гостей осмелился приблизиться к Росасу и хозяевам дома.

– Мои люди проведут у вас обыск.

Никто не ответил. Росас подал знак полковнику Короне, и тот в сопровождении четырех солдат удалился из гостиной. В соседних комнатах раздались громкие звуки: там двигали мебель и хлопали ящиками. Корона резким голосом отдавал приказы. Военные надругались над домом доктора Арриеты, и супруги молчали, только капельки пота на лбах выдавали их чувства.

Генерал вызвал дона Хоакина. Тот вошел в комнату и кротко взглянул на Росаса.

– Скажите, сеньор, вы хотите вступить в армию?

– Что вы говорите, генерал! В моем-то возрасте! Был бы я помоложе…

– Уведите! – прервал его Росас.

Капитан Парденьяс схватил старика за плечи и повел к солдатам. Дон Хоакин посмотрел на нас глазами утопленника и вдруг сделал нечто неожиданное: достал платок и расплакался. Донья Матильда попыталась было подойти к мужу, но Парденьяс ее задержал.

– Осторожно, сеньора, вас предупреждали. Теперь проявите мужество!

Дон Хоакин мотнул головой и попытался что-то сказать, но его душили рыдания.

– Я плачу от стыда… От стыда за вас… – наконец сумел выговорить он, громко всхлипывая.

Росас прикусил губы и отвернулся.

– Приведите сюда ту блаженную.

Донья Кармен посмотрела на генерала с ненавистью: она все поняла. Росас посмеялся над ними и загнал в их же ловушку.

В глубине темного коридора появилась Чарито. Завернутая в черную шаль, она шла с прямой спиной, не обращая внимания на беспорядок и взгляды присутствующих. Росас наблюдал за ее приближением, склонив голову. Не отрывая от нее глаз, он сказал сержанту Парденьясу:

– Осторожно, офицер, она может быть вооружена.

Женщина, словно услышав его слова, опустила руки и подошла к генералу.

– Вот и блаженная, – произнесла она тихо.

Солдаты грубо схватили ее и подвели к дону Хоакину.

– Вы участвовали в беспорядках прошлой ночью! – с улыбкой констатировал Росас.

Полковник Корона вышел из комнаты и вернулся с пачкой бумаг. Это были те самые плакаты, которые появлялись на дверях и стенах: «Да здравствует Христос, Царь наш!» Солдаты, вошедшие следом за Короной, принесли винтовки и пистолеты. Донья Кармен и доктор смотрели на них в полном изумлении.

– Мы нашли это в комнате сеньоры, генерал.

– Отвезите улики в штаб, – распорядился Росас.

Затем, изменив тон, грозно добавил:

– Именем правительства арестованы сеньор Аристидес Арриета, сеньора Кармен Б. де Арриета, сеньор Хоакин Мелендес и сеньора Росарио Куэльяр! Указанные лица обвиняются в мятеже. Полковник Корона, проводите арестованных в тюрьму!

Доктора, его жену, Чарито и дона Хоакина со связанными за спиной руками взяли под стражу.

Затем генерал запросил полный список гостей, составил акт и приказал всем его подписать.

– Можете расходиться по домам. Никуда не выходить до следующего распоряжения.

Никто из гостей не двинулся с места. Все стояли как завороженные. Генерал беспечно крикнул маэстро Баталье:

– Музыку!

Баталья не проявил никаких признаков жизни.

– Сыграйте нам «Аве Мария»!

– Но, генерал…

– Вы тоже мятежник?

Баталья поспешно скрылся в глубине темного сада.

– Ребята, «Аве Мария».

– Прощайте, дорогие мои! – крикнул Росас, не оборачиваясь.

И зашагал под звуки религиозного гимна. За ним шли солдаты, ведущие пленников. Гости, опустив головы, старались на них не смотреть. Они бесшумно выскользнули из дома семьи Арриета и растворились в ночи, поглощенные тишиной и темнотой моих улиц.

Только военные, патрулировавшие Икстепек, увидели их.

– Кто идет?

– Мы…

– Пусть идут, они с праздника!

Донья Матильда отправилась домой одна. Шагая в ночной темноте, она вспомнила о пропавшем теле дона Роке и почувствовала, что вновь попадает в нереальный мир преступления. Она ускорила шаг, чтобы скорее добраться до своей комнаты и сбежать от опасности, которая ждала ее среди теней.

Спотыкаясь о камни, она слепо шла по улицам. Оказавшись у стен тюрьмы, она удивилась, правда ли, что ее муж там, оторванный от нее навсегда. «Хоакин ждет меня дома, – сказала она самой себе, убеждая, что ей снится плохой сон. – Когда я проснусь, я буду в своей постели с накрахмаленными простынями». А что, если смерть – это когда ты хочешь проснуться, но не можешь? Встревоженная, донья Матильда подошла к воротам своего дома и принялась стучать бронзовым кольцом, в полной уверенности, что никто ее не услышит и не откроет дверь, которая с каждым ударом становилась все более глухой и непроницаемой.

Через некоторое время Тефа отперла ворота.

– Сеньора! – Горничная расплакалась.

Донья Матильда, наконец, очутилась на безопасной дорожке, ведущей к ее дому. Она была внутри знакомых стен, вне кошмара, который казался бесконечным, и не обращала внимания на слезы Стефании, на беспорядок в комнатах.

– Ночью пришли, все перерыли и забрали ружья хозяина. Нам запретили выходить на улицу… – рассказала Тефа.

– Постели мне, – перебила ее донья Матильда, глядя на разбросанные по полу матрасы.

– А сеньор?

– Его забрали.

– Забрали!

Женщины обменялись взглядами, полными ужаса. Кто-то забирал людей, вытаскивал из их домов, чтобы запереть в темном, холодном месте. «Забрали» было хуже смерти. Донья Матильда и Тефа умолкли. Не существовало такого слова, которое могло бы вернуть дона Хоакина в его прежнюю жизнь, к порядку их дома. Сеньора села в кресло-качалку, а Стефания принялась стелить постель, не глядя на нее.

– Мы не знаем, что случилось с Доротеей. После ухода военных мы слышали стрельбу в