Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт

Карета миссис Уоффингтон[11] подана! – а после помчалась вниз по крыльцу и свернула за угол, волоча за собой красную шаль Дейзи, точно королевскую мантию.

– Ну разве не потешная? Только это дитя и оживляет наш унылый дом. Если вырастет в чопорную барышню, можете со мной распрощаться, так что не перекраивайте ее на свой лад. – Тедди хмуро поглядел на Деми, занятого какими-то стенографическими записками на крыльце.

– Вы друг друга стоите, и нелегко найти на вас управу, но я не против. Вот была бы Джози моим ребенком, а Роб – твоим, Мэг! Тогда у тебя в доме царила бы тишь да благодать, а у меня – совсем уж бедлам. Ладно, схожу передам Лори новости. Давай со мной, Мэг, нам не помешает прогулка.

Нахлобучив соломенную шляпу Теда, миссис Джо ушла в сопровождении сестры, оставив Дейзи следить за кексами, Теда – умасливать Джози, а Тома и Нэн – врачевать своих бедолаг-пациентов, чему они и посвятили следующие полчаса.

Глава вторая. Парнас

Парнас – самое подходящее название для этого дома, и, похоже, музы в тот день его не покидали, ибо на вершине склона гостей встретили соответствующие виды и звуки. Заглянув в открытое окно, сестры увидели библиотеку под началом Клио, Каллиопы и Урании; Мельпомена и Талия резвились в холле, где несколько молодых людей танцевали и репетировали пьесу; Эрато прогуливалась с возлюбленным по саду, а в музыкальном зале Феб собственной персоной руководил слаженным хором.

Наш старый друг Лори превратился в зрелого Аполлона, однако сохранил привлекательность и веселый нрав; годы преобразили избалованного мальчика в благородного мужчину. Заботы и тревоги – а с ними радости и счастье – изменили его к лучшему, а своему долгу – исполнять заветы дедушки – он следовал беспрекословно. Некоторым людям богатство идет на пользу – прекраснее всего они расцветают в солнечных лучах, а некоторым нужна тень, и легкий морозец делает их лишь прелестнее. Лори принадлежал к первому типу, Эми же – ко второму, потому и совместная жизнь их лилась, как строки стихов, полная не только счастья и гармонии, но и усердия, труда и чистого великодушия, которому нет преград, когда состоятельность и мудрость идут рука об руку с щедростью. В доме Лоренсов царили неброская красота и удобство, а хозяева, высоко ценящие искусство, принимали в нем самых разных творческих людей. Теперь Лори сполна наслаждался музыкой и с радостью стал щедрым покровителем музыкальных дарований. Эми нашла себе протеже среди целеустремленных юных художников и скульпторов, а собственное искусство стало ей еще дороже с тех пор, как дочь немного подросла и могла разделить с ней трудности и радости призвания – ибо Эми являла собой пример преданной супруги и матери, которая не жертвует своим особым даром, а, напротив, употребляет его на благо себе и другим.

Сестры знали, где ее найти; Джо не мешкая отправилась в мастерскую и застала мать и дочь за работой. Бесс трудилась над бюстом ребенка, пока ее мать наносила последние штрихи на поразительно точный портрет мужа. Время, похоже, было не властно над Эми: счастливая жизнь сохранила ее молодость, а благополучие добавило ей необходимой утонченности. Изящная и статная, она своим примером доказывала, какая элегантность таится в простоте, если подбирать одежду со вкусом и носить ее достойно. Некто однажды сказал: «Никогда не знаю, в чем появится миссис Лоренс, но одета она будет лучше всех дам в комнате – это точно».

Ее любовь к дочери бросалась в глаза. Что ж, оно и понятно: красота, которой Эми так жаждала, вся воплотилась в ее маленькой копии – по крайней мере, на взгляд любящей матери. Бесс унаследовала от нее фигуру богини Дианы, голубые глаза, белую кожу и золотистые локоны, которые собирала в такой же классический узел. Вдобавок – к великой радости Эми! – девочке достался от отца изящный нос и рот, только в женском варианте. Бесс очень шла строгая простота длинного льняного передника; она работала с увлечением истинного художника, не замечая нежного взгляда матери, покуда тетя Джо не ворвалась в комнату и не воскликнула взбудораженно:

– Хватит лепить куличики, дорогие мои! Послушайте-ка новости.

Художницы побросали принадлежности и сердечно встретили неугомонную родственницу, хотя кипящее в них вдохновение требовало выхода, а визит Джо пришелся на самый удачный для работы час. Они увлеченно сплетничали, когда в комнату вошел Лори (его позвала Мэг), безо всяких преград сел между сестрами и с интересом выслушал новости о Франце и об Эмиле.

– Грянула эпидемия, и, боюсь, вскоре она скосит всех твоих подопечных. Ближайшие десять лет не избежать романов и безрассудств. Твои мальчики взрослеют, и впереди у них неприятности, какие тебе и не снились, – предупредил Лори, с улыбкой наблюдая, как борются на лице подруги радость и отчаяние.

– Знаю. Надеюсь, помогу им пережить штормы и добраться до берега целыми и невредимыми. И все-таки это большая ответственность: они ведь будут ждать, что я улажу их сердечные дела. Впрочем, я не возражаю, а нашей Мэг только дай повод растрогаться над какой-нибудь любовной историей.

Джо не слишком тревожилась за своих мальчиков: юный возраст пока служил им защитой.

– Боюсь, не очень она обрадуется, когда Нат станет увиваться вокруг ее Дейзи. Ты ведь понимаешь, к чему все идет? Я не только дирижер Ната, но и его наставник – надо подумать, какой ему дать совет, – рассудительно заметил Лори.

– Тсс! Тут ведь ребенок. – Джо кивнула на Бесс, опять погруженную в работу.

– Да что ты! Ее мысли витают в Афинах, она не слышит ни слова. Впрочем, ей пора заканчивать и отдохнуть. Милая, пусть твой глиняный малыш пока поспит, а ты сбегай кое-куда. Тетушка Мэг сидит в гостиной, покажи ей новые картины, пока мы тут разговариваем, – попросил Лори, глядя на свою подросшую дочку, как Пигмалион на Галатею, ибо считал ее прекраснейшей скульптурой в доме.

– Ладно, папа, только скажи, хорошо ли получилось. – Бесс послушно отложила принадлежности, внимательно оглядывая бюст.

– Доченька, любимая, честность вынуждает меня признать, что одна щека вышла пухлее другой, а кудри над детским лбом отделяет от совершенства только сходство с рогами, в остальном же – ничуть не хуже херувимов Рафаэля, папа тобой гордится, – со смехом ответил Лори: первые потуги дочери очень уж напоминали ему ранние труды жены, и он не мог относиться к ним столь же серьезно, как вдохновленная мать.

– Ты находишь красоту только в музыке!

Бесс тряхнула головой, и золотые кудри засияли в холодном свете, льющемся