Воспоминания о будущем - Элена Гарро

– Пусто, полковник.

Военным ничего не оставалось, кроме как уйти. Сеньора проводила полковника до дверей. Корона сделал последнюю попытку:

– И вы не заметили ничего, что могло бы нам подсказать, кто забрал тело?

– Ничего! Мы, старики, глухие. – И донья Матильда хитро на него посмотрела.

– Злобная старая курица! – выругался Корона, покинув дом.

Утро было уже в полном разгаре, солнце палило вовсю. Корона посмотрел на часы: половина одиннадцатого.

– Больше двух часов – и ничего! – заметил он с раздражением.

– Да, полковник, короткая память у дамочек. – Солдаты хотели было рассмеяться, но удержались, заметив сморщенное лицо Короны.

– Совершенно верно, полковник, те, что напротив, куда более словоохотливы.

– Не то что эта! – сказал другой, чтобы унять гнев Короны.

– Пойдемте к старухе!

Корона свернул за угол и энергично постучал в дверь к Доротее. Старушка открыла, в руке у нее была лейка. Полковник замешкался, увидев, как стара эта женщина.

– Проходите! Проходите! Входите в мой скромный дом. Тут у меня тенечек, хватит на всех!

Солдаты повиновались, и Доротея проводила их в прохладный конец коридора.

– Благословенная жара! Благословенная жара! – повторяла Доротея, покачивая головой, будто разговаривала сама с собой.

Солдаты молча следовали за ней. Дом отличался от двух предыдущих. Стены в нем закоптились до черноты. Кирпичи потрескались и давно утратили цвет. Несколько куриц бегали по комнатам и клевали мусор с щербатой плитки на полу. На ветках магнолий сушились поношенные блузы. Гроздья свечей висели на стенах рядом с пучками кукурузы и чеснока.

Мухи, облепившие мебель, не шевелились. Из комнат без дверей исходила пещерная мгла. Только глиняная бочка с водой казалась живой и радостной среди этого праха. Корона и его люди не знали, что и сказать. Они будто попали в одно из тех мест, похожих на последнюю станцию, где одинокие старики ждут неизвестный поезд, который едет в неизвестном направлении, и все, что их окружает, давно перестало существовать.

– Мне негде вас принять. Революционеры сожгли мой дом.

Корона почесал голову и в недоумении посмотрел на солдат, на лицах которых было написано: «А мы вам что говорили?»

Доротея взялась за плетеное кресло.

– Я помогу. – Корона бросился к хозяйке и сам поставил кресло.

– Хотите воды? Или букетик цветов? Я никому не отказываю в стаканчике воды или цветочке.

И Доротея, несмотря на протесты Короны, направилась в сад, чтобы нарвать роз, жасминов и тюльпанов.

– Какого черта, полковник, она еле ходит! Куда ей справиться с покойником, да еще таким упитанным? – сказал один из солдат.

– Она сама скоро помрет, вся разваливается, – добавил другой.

Доротея вернулась. Корона, сидя на низком кресле, обнаружил у себя в руках букетик роз и жасминов. Доротея раздала стаканы с прохладной водой, которую военные выпили с благодарностью. Корона почувствовал себя глупо.

– Сеньора… – начал он.

– Сеньорита! Я никогда не была замужем, – поправила его Доротея.

– Сеньорита, – продолжил Корона, – не пугайтесь. Ночью на этой улице кое-кто умер, и его тело исчезло. Командование отдало приказ обыскать все дома в округе, и, так как ваш дом попадает в зону поиска, мы должны его проверить.

– Конечно, генерал. Обыскивайте, – ответила Доротея, повысив Корону в звании.

Полковник подал знак людям, и те приступили к осмотру комнаты, сада и двора. Корона остался на месте. Солдаты вернулись уже через несколько минут:

– В комнате бардак, полковник. Но там нет ничего, кроме койки и каких-то безделушек.

– Во дворе сплошные камни, – отчитались солдаты, обыскивавшие снаружи.

– Ну что ж… – произнес Корона, похлопав себя по коленям. Он встал и поклонился, Доротея ответила ему улыбкой. – Уходим!

На улице полковник ускорил шаг. Он не хотел, чтобы соседи видели его поражение. Вдруг позади открылась дверь, и Доротея, торопясь, зашаркала за ним.

– Генерал! Генерал!

Корона обернулся.

– Ваши цветы, генерал! – И Доротея, запыхавшись от бега, протянула ему букет роз и жасминов, который он бросил на кресле.

Полковник покраснел и взял цветы.

– Большое спасибо, сеньорита.

И ушел, не решаясь выбросить цветы, чувствуя спиной взгляд старушки, которая, стоя посреди улицы, с улыбкой смотрела ему вслед.

По Икстепеку тут же весело разнеслось: «Доротея украсила Корону, как младенца Христа».

– Труп объявится! – сказал Росас, когда Хусто Корона сообщил ему о своем поражении.

Генерал подошел к окну и закурил сигарету, наблюдая, как дым растворяется в воздухе над площадью. Верхушки тамариндовых деревьев также растворялись в утреннем свете. В Икстепеке ничего не имело формы, даже приходской староста, который умер, не оставив тела. Весь город ускользал от генерала, словно дым.

– Он обязательно объявится! – убеждал сам себя Росас, цепляясь за слова как за единственную реальность в этом нереальном городе; в городе, в котором он сам превратился в призрак.

– Может быть, – ответил Корона.

Сомнение его помощника вновь напомнило Росасу о нереальности жизни в Икстепеке: в этом чуждом свете Корона тоже распадался на части. А он, Франсиско Росас? Его преследовали беззвучные крики, а он преследовал невидимых врагов. Генерал словно погружался в зеркало и двигался по бесконечным отражениям. Его ослепляли молчание и вежливость улиц и площадей. У него отобрали Хулию, обманув его словами, которых никто не произносил, и показывая образы, отраженные в других мирах. Он видел ее в мертвых деревьях и путал утра с ночами, призраков с живыми. Он знал, что бродит в отражении другого города, который, в свою очередь, отражен в другом отраженном пространстве. С тех пор как генерал приехал в Икстепек, Хулия затерялась в этих безвременных переходах. Там он ее потерял и там продолжал искать, зная, что Икстепек никогда не скажет ему ни одного слова, соответствующего действительности. Росас знал: у него крали дни, меняли порядок дат, недели проходили без воскресенья. Он растрачивал свою жизнь, ища следы Хулии, а улицы распадались на крошечные светящиеся точки, которые стирали ее следы на тротуарах. Странный порядок владел этим проклятым городом.

К Росасу подошел Хусто Корона, одураченный, как и генерал: Икстепек ускользал от него, точно змея. Оба смотрели на площадь, похожую на каменное зеркало. Люди приходили и уходили, не обращая на них внимания, им было все равно, о чем они думали. Росас знал, что за невинными масками горожан скрываются хитрецы, которые радуются ловкости дона Роке, сбежавшего от своих убийц даже мертвым: «Он всегда был таким!.. Любил повторять, что его никогда не поймают!»

– Женщины не позволят, чтобы его похоронили не по правилам. Скоро заявятся и будут выпрашивать разрешение на похороны, – сказал Росас, отказываясь признавать себя побежденным в глазах Короны. Благочестивые женщины! Какое ему до них дело? И до их священников? Генерал говорил то, что велели ему вожди.

– Кто знает… Кто