Событие в аду - Рюноскэ Акутагава

1922

Паутинка

Это произошло в один прекрасный день: Сакья Муни одиноко прогуливался по берегу райского пруда, заросшего лотосом. Цветы лотоса в пруде были белые-белые, словно жемчужины, а от золотых сердцевинок их кругом разливался неизъяснимо сладостный аромат. В раю было утро.

Сакья Муни остановился на краю пруда и заглянул вниз, между листьями лотоса, застилавшими поверхность воды. Внизу же, как раз под этим райским прудом, виднелось самое дно ада, и сквозь кристальные воды отчетливо, как в панораме, можно было разглядеть и Реку с Тремя Бродами [Река с Тремя Бродами— одно из испытаний, ожидающих за гробом каждую неправедную душу. Во время загробного путешествия, между 7-ым и 27-ым днем после смерти, душа должна перейти эту реку по одному из трех бродов, различающихся быстротой и силой течения, смотря по тяжести содеянных душою прегрешений] и Игольчатую Гору.

Взор Сакья Муни остановился на фигуре одного грешника, по имени Кандата, который вместе с другими грешниками копошился на дне ада. В прежней своей жизни Кандата был большим злодеем, губил людей, жег дома и совершил много разных других преступлений. Но все же и у него за душою было доброе дело, правда, одно единственное. Это случилось так.

Однажды пробирался он сквозь лесную чащу и заметил маленького паучка, который полз возле тропинки. Кандата поспешил поднять ногу и уже готов был растоптать паучка, но вдруг передумал: «Нет, нет. Не надо. Ведь это тоже, хотя и крошечное, но живое создание. Зачем же понапрасну лишать его жизни?»

И он не раздавил паучка, а оставил его невредимым.

Сакья Муни, разглядывая раскрывшуюся внизу картину ада, вспомнил, что за душой у Кандата имеется спасение паучка, и в воздаяние за это единственное доброе дело решил попробовать освободить его из ада.

Сакья Муни повел взором по сторонам и заметил, что совсем рядом, на изумрудном листе лотоса, райский паучок развесил прелестную серебряную паутинку. Сакья Муни бережно снят паутинку и опустил ее конец между белыми жемчужными лотосами глубоко-глубоко вниз, прямо на дно ада.

Здесь же, на дне ада, находился Кровавый Пруд, а в пруде барахтался вместе с другими грешниками, то всплывая на его поверхность, то погружаясь, Кандата. Куда ни кинуть взглядом, везде висела непроглядная тьма. Только временами тускло выступало на ее фоне нечто неясное: это блестели иглы страшной Игольчатой Горы. Вообразите, как жутко было здесь! К тому же кругом царила такая тишина, какая бывает только в могиле. Лишь изредка доносились до слуха слабые вздохи, испускавшиеся грешниками.

Дело в том, что здесь находились те из грешников, которые изнемогли уже от ранее перенесенных пыток ада и были не в силах испускать даже стенаний. Такой страшный злодей, как Кандата, и тот, попав в Кровавый Пруд, мог только беспомощно, подобно издыхающей лягушке, барахтаться в нем вместе с другими, захлебываясь кровью.

Но вот, в какой-то один момент Кандата случайно поднял голову и обратил взор к небесному своду, раскинувшемуся над Кровавым Прудом. И что же он видит? В безмолвно замершем мраке, с далеких-далеких высот неба прямо над его головой быстро спускалась вниз серебряная паутинка. Она мерцала слабым светом, как бы опасаясь быть замеченной человеческим взором.

Увидев паутинку, Кандата от радости даже всплеснул руками. В самом деле, ведь если ухватиться за нее и начать взбираться по ней ввысь – туда, куда не достает и взор, то, несомненно, можно выбраться из ада! Мало того, если дело пойдет удачно, можно добраться и до рая, а тогда попробуй кто-нибудь загнать его обратно на Игольчатую Гору или погрузить в Кровавый Пруд!

С этой мыслью Кандата, не теряя времени, крепко схватился за паутинку обеими руками, и усердно перебирая ими, стал взбираться все выше и выше.

Нечего и говорить, что такому разбойнику было не привыкать к подобному занятию.

Однако, расстояние между адом и раем измерялось Бог знает во сколько десятков тысяч миль. Несмотря на все рвение Кандата, ему не так-то то просто было выбраться наверх. Настал, наконец, момент, когда, взбираясь все выше и выше, он от усталости не в силах был сделать руками уже ни одного движения.

Делать нечего! Он решил немного передохнуть. Повиснув на паутинке, он взглянул на оставшийся далеко внизу мир.

И что же! То рвение, с которым он взбирался кверху, оказывается, было потрачено недаром: Кровавый Пруд, где он барахтался еще так недавно, успел скрыться из виду, утонув во мраке, а страшная, тускло блестевшая Игольчатая Гора, находилась далеко-далеко под ногами. Если с таким же успехом удастся лезть и дальше, то выбраться из ада будет не так трудно, как казалось.

Уцепившись руками за паутинку, Кандата радостно рассмеялся и воскликнул голосом, каким не говорил уже много лет – с тех пор как попал сюда:

– Славно, славно!

Но что это? Его внимание внезапно было приковано жуткой картиной. Вообразите: с нижнего конца паутинки, облепив ее, как муравьи, усердно взбирались вслед за ним все выше и выше другие грешники, – без счета, без числа!

Кандата обомлел от ужаса и, глупо разинув рот, некоторое время только ворочал глазами.

Разве может выдержать такое количество людей эта тоненькая паутинка? Она того и гляди, оборвется под тяжестью его одного!

Что с ним будет, если паутинка вдруг лопнет посредине? Добраться до такой высоты и вместе с остальными снова низвергнуться в ад! Нет, это было бы ужасно!

А между тем грешники сотнями, тысячами поднимались со дна Кровавого Пруда, утопавшего во мраке и, вытянувшись в цепочку, наперегонки поползли вверх по слабо мерцавшей паутинке.

Необходимо что-то предпринять теперь же, сию минуту, иначе паутинка, несомненно лопнет и придется лететь вниз.

И Кандата закричал, что было мочи:

– Эй вы, грешники! Это моя паутинка. Кто позволил вам взбираться по ней? Долой! Долой!

И в этот же миг… паутинка, с которой до того момента все обстояло благополучно, вдруг «дзинь!» – лопнула как раз в том самом месте, где висел Кандата.

Где уж тут было удержаться! Не успел Кандата и вскрикнуть, как, рассекая воздух и кувыркаясь кубарем, он низринулся в мрачную бездну.

А наверху остался сиротливо висеть в беззвездно и безлунном небе короткий обрывок ниточки райского паука, продолжавшей мерцать своим слабым светом.

* * *

Сакья Муни от начала до конца наблюдал всю эту сцену, стоя на краю райского пруда, заросшего лотосом. Когда Кандата камнем пошел на дно Кровавого Пруда, Сакья Муни с опечаленным лицом