О пионеры! - Уилла Сиберт Кэсер

– Он, конечно, получит то, что я пожелаю ему дать.

Оскар рывком выпрямился, Лу схватился за голову.

– Дать?! – выкрикнул он. – Нашу собственность, нашу ферму?

– Насчет фермы не знаю, – спокойно ответила Александра. – Вы с Оскаром всегда рассчитывали, что она достанется вашим детям, и я склонна с этим согласиться. Но остальной своей землей я вольна распоряжаться, как пожелаю.

– Остальной землей! – воскликнул Лу, все больше распаляясь. – Не из фермы ли получена вся эта земля? Она была куплена на деньги под залог фермы, и мы с Оскаром работали как проклятые, чтобы выплачивать проценты.

– Да, вы платили проценты. Но когда вы женились, мы разделили землю, и все остались довольны. А на своей земле я с тех пор в одиночку заработала больше, чем когда мы трудились вместе.

– Все, что ты заработала, принесла тебе та изначальная земля, на которой мы с Оскаром работали вдвоем. Поэтому все, что с тех пор появилось, принадлежит семье.

Александра нетерпеливо взмахнула рукой.

– Ну хватит, Лу, не уходи от фактов. Ты говоришь чепуху. Съезди к окружному секретарю и спроси, кому принадлежит моя земля и действительны ли мои права.

Повернувшись к брату, Лу с горечью воскликнул:

– Вот что получается, когда позволяешь женщине заниматься делами! Надо было еще много лет назад взять все в свои руки, но сестра любила управлять, и мы ей потакали. Мы считали тебя здравомыслящей, Александра! Нам и присниться не могло, что ты способна натворить глупостей.

Александра стукнула кулаком по столу.

– Довольно ерунды, Лу! Говоришь, надо было взять все в свои руки много лет назад – очевидно, еще до женитьбы? Как вы могли взять в руки то, чего нет? Большую часть своего нынешнего имущества я приобрела с тех пор, как мы разделили землю. Всего этого я добилась сама, и вы здесь ни при чем.

Оскар торжественно произнес:

– Имущество семьи принадлежит мужчинам, за кем бы ни числились права. Если возникнут проблемы, отвечать будут мужчины.

– Вот именно, – вставил Лу. – Это всем известно. Мы с Оскаром всегда смотрели на это сквозь пальцы и не возражали. Нас устраивало, что ты владеешь землей и зарабатываешь на ней, – но ты не имеешь права ее отдавать! Мы трудились на полях, чтобы оплатить ту землю, которую ты изначально купила, и все, что было получено с ее помощью, должно оставаться в семье.

Оскар поддержал брата, повторив довод, казавшийся ему самым важным:

– Имущество семьи принадлежит мужчинам, потому что они несут ответственность и выполняют всю работу.

Александра в возмущении переводила взгляд с одного на другого. Если поначалу она была лишь раздосадована, то теперь всерьез разозлилась.

– А как насчет моей работы? – произнесла она дрожащим от гнева голосом.

– Брось, Александра, тебе никогда не приходилось по-настоящему напрягаться! – возразил Лу, внимательно разглядывая узор на ковре. – Естественно, мы этого и не желали – тебе нравилось управлять, и мы тебе уступали. Мы понимаем, что ты нам очень помогла. Нет на свете женщины, которая разбиралась бы в делах больше твоего, мы всегда этим гордились и считали тебя очень умной. Однако настоящая работа ложилась на наши плечи! Полезным советом кукурузу не прополоть.

– Может быть, и нет, зато можно добиться урожая, а иногда и сберечь поля для этой самой кукурузы, – сухо заметила Александра. – Послушай, Лу, я ведь помню, как вы с Оскаром хотели продать ферму и все, что к ней прилагается, старому болтуну Эриксону за две тысячи долларов. Если бы я согласилась, вы до конца своих дней едва сводили бы концы с концами на нищей ферме у реки. Когда я впервые засеяла поле люцерной, вы оба были против – просто потому, что эту идею мне подсказал молодой человек из университета. Твердили, что он заморочил мне голову, и соседи считали так же. Между тем люцерна стала спасением для наших краев, и вы прекрасно это понимаете. Все смеялись, когда я объявила, что пора сеять пшеницу, и я собрала уже три больших урожая, когда соседи наконец перестали все свои поля засевать кукурузой. Да что там – я помню, как ты, Лу, возмущался, когда я впервые засеяла пшеницей большое поле, и говорил, что мы превратились в посмешище.

– Вот что значит женщина! – воскликнул Лу, обращаясь к брату. – Воображает, что раз посоветовала засеять поле, то сама и засеяла. Допусти женщину к делам – и она тут же зазнается. Надо ли напоминать тебе, как ты была с нами сурова, а Эмиля теперь балуешь?

– Сурова? Не я была сурова, а условия, в которых мы оказались! Может быть, я от природы не слишком ласкова, но уж точно не выбирала такой стать. Даже виноградная лоза становится твердой, как дерево, если ее постоянно подсекать.

Лу почувствовал, что они отклонились от темы и Александра способна заронить в их с Оскаром души зерно сомнения. Он нервно утер лоб платком и проговорил:

– Мы никогда не сомневались в тебе, Александра. Никогда не ставили под вопрос твои решения. Ты всегда делала все по-своему. Но не рассчитывай, что мы будем молча наблюдать, как ты позволяешь надурить себя первому попавшемуся бездельнику и выставляешь себя на посмешище!

Оскар добавил, вставая:

– Все смеются над тем, как он тебя одурачил, да еще в твоем-то возрасте! Всем известно, что он почти на пять лет тебя младше и интересуется исключительно твоими деньгами. В самом деле, Александра, тебе ведь уже сорок!

– Все это касается только меня и Карла. Поезжайте в город и узнавайте у своих юристов, как запретить мне распоряжаться моей же собственностью. Советую прислушаться к их указаниям, потому что отныне вы сможете повлиять на меня только силой закона. – Александра поднялась, закрыла бюро и тихо добавила: – Лучше бы мне не дожить до сегодняшнего дня и до такого разговора.

Лу и Оскар вопросительно переглянулись и, не придумав ничего лучше, поспешили удалиться.

– Нельзя вести дела с женщинами, – веско проговорил Оскар, забираясь в повозку. – Так или иначе, мы наконец все высказали.

Лу почесал в затылке.

– Может, и перестарались. Впрочем, она женщина разумная… Хотя про возраст ты зря сказал. Боюсь, это ее обидело. Еще выскочит замуж из вредности.

– Я всего лишь имел в виду, что она достаточно взрослая и должна понимать, что к чему. И ведь понимает! Хотела бы замуж – давно вышла бы и не выставляла себя дурой.

Не вполне убежденный, Лу попытался себя утешить:

– Все же Александра совсем не такая, как большинство женщин. Может, и не обидится. Может, она вполне довольна тем,