Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь

– А скажите, – обратился в разговоре Янь Яй к Бянь Би. – Почему же вы не помогаете вашему батюшке в столице, а находитесь здесь? И давно ли вы здесь?

– Это очень длинная история, – вздохнув, ответил Бянь Би, – сразу так не расскажешь. Видите ли, когда мне было три года, я заболел падучей и был при смерти. И вот когда вся семья считала меня умершим и плакала надо мной, явился какой-то странствующий монах просить подаяния. Узнав о горе, постигшем нашу семью, он попросил, чтобы ему показали меня, и нашел, что есть еще надежда на исцеление. Но вылечить меня он брался лишь при условии, что родители мои позволят ему забрать меня с собой. Монах обещал, что вернет меня обратно моим родителям, как только я поправлюсь. Отец и мать тогда думали, что я уже обречен, и считая, что все равно нет никакого спасения, отдали меня монаху. Но, как видите, меня все-таки вылечили.

– Так это был, наверно, не простой монах, – сказал Лянь Лян.

– Нет, меня спас не монах, а один бедный ученый, который живет здесь в Лунъю. Когда-то он приехал в столицу держать экзамены. На экзаменах он потерпел неудачу и долго бедствовал в столице, не зная, куда ему пристроиться. Мой отец сжалился над ним и пригласил его к себе вести переписку. Отец часто помогал ему то тем, то другим, и когда умерли родители этого человека, то мой отец похоронил их за свой счет. Бедняк был бесконечно благодарен отцу и сожалел лишь о том, что ничем не мог его отблагодарить. Надо вам заметить, что у меня был брат, который умер еще до моего рождения. Он, как и я, в три года заболел падучей. Когда случилось это несчастье, бедняк предлагал тогда моим родителям одно средство, но они склонны были больше верить лекарям и не пожелали им воспользоваться. И вот, когда я заболел, то этот человек, не решаясь вновь предлагать свое средство, попросил одного знакомого монаха обманным путем унести меня из дома и доставить к нему. Человек этот стал сам лечить меня и, как видите, вылечил. Потом, когда я поправился, он отказался от должности у отца и увез меня к себе домой в Лунъю. Там у него я прожил много лет.

– А как зовут этого человека? – спросил Се Сюань. – И почему он не вернул вас вашим родителям, а забрал вас к себе после того как вылечил?

– Человек этот является троюродным братом нашего Ши Шу, зовут его Ши Шэн, – ответил Бянь Би. – Он отлично владеет лекарским искусством, но после того как он не смог вылечить родную мать, он поклялся никогда больше не заниматься этим делом и нарушил свою клятву лишь из чувства благодарности к моему отцу… Да, он не вернул меня домой, и в этом был глубокий смысл. И если бы вы знали, как я ему признателен за это…

– Но почему же все-таки он оставил вас у себя? – спросил Тянь Тин.

– Видите ли, – продолжал Бянь Би, – падучей человек заболевает главным образом тогда, когда он подвергается влиянию чрезмерного тепла или холода. Падучая бывает также в результате желудочных заболеваний и некоторых других болезней. В богатых семьях, как считал Ши Шэн, дети заболевают падучей главным образом из-за того, что родители чрезмерно трясутся над своими детьми и, боясь, как бы они не простудились, так кутают их, что они в конце концов заболевают. Ши Шэн говорил, что если я вторично заболею, меня уже трудно будет вылечить. Поэтому, когда я выздоровел, Ши Шэн побоялся отправить меня к родителям и увез к себе на родину, где заботился обо мне как о своем собственном сыне. У самого Ши Шэна дела постепенно стали поправляться. За что бы он ни взялся, у него все выходило удачно. Даже неплодородный клочок его земли и тот стал приносить богатый урожай. Вскоре Ши Шэн зажил неплохо и пригласил для меня учителя, чтобы я занялся книгами. А еще через несколько лет со мной стал заниматься учитель, у которого я обучался верховой езде, стрельбе из лука, владению различными видами оружия, приемам борьбы и прочему. Вначале мой покровитель собирался устроить меня в войска, которыми командовал дядюшка Ши И, но тогда я был еще мал, а потом, когда он узнал, что Ши Шу и Ло Чэн-чжи находятся здесь, на Малом Инчжоу, он привез меня сюда, и вот уже почти три года, как я с ними.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

После обеда новые друзья расположились в гостиной и продолжали беседу.

– Ты ведь после обеда обычно занимался фехтованием, – обратился Ло Чэн-чжи к Янь Юну. – Что же ты сегодня изменяешь своим правилам?

– Здесь у всех такое прекрасное оружие, которое может быть лишь у искусных бойцов, и потому я, конечно, не решусь, как говорится, перед Лу Банем хвастать умением владеть топором.

– Ну что вы? – сказал Инь Юй. – Я вот, например, кроме книг, никогда ничего и не знал. А военным искусством я занимался года два, не больше. Когда к нам приехал Лянь Лян, он захотел заняться военным искусством, и отец пригласил для него учителя. Вот тогда и я заодно стал этим заниматься. Но толку из этого вышло мало, конечно. Мне все очень хотелось научиться владеть мечом, но наш наставник сам был в этом несилен. И все, чему мы от него научились, это двум-трем стойкам, вот и все. Ну, а раз теперь у нас появился человек, прекрасно владеющий этим искусством, то, если вы не откажете в руководстве, я охотно почту себя вашим учеником.

– Раз мы теперь живем все вместе, – ответил Янь Юн, – то должны помогать друг другу и делиться тем, что мы знаем. Но только не надо так церемониться, иначе я просто буду неловко себя чувствовать в вашем присутствии.

– Верно, верно, – поддержали его остальные. – Никаких церемоний. Друзья должны быть проще между собой.

– Ну, хорошо, – сказал Янь Юн, обратившись к Инь Юю, – может быть, вы покажете нам, каким приемам вас обучили?

– Извольте. Попрошу только вас указать мне недостатки, – с этими словами Инь Юй снял верхнюю одежду, подтянул пояс и проделал несколько упражнений с мечом.

– Вы отлично сохраняете равновесие, – заявил Янь Юн, когда Инь Юй кончил свои упражнения. – Легкие и быстрые повороты, ловкие движения рук и ног… Словом, прекрасные задатки. Жаль