Мейв Бинчи - Уроки итальянского

Сьюзи закатила глаза.

— Да уж, свадебное путешествие в компании с половиной Дублина!

— Значит, вы просто-напросто зарегистрируетесь в муниципальной конторе? Понятно… — проговорила Нелл Данн, когда Грания сообщила ей дату своей свадьбы.

— С нашей стороны было бы лицемерием венчаться в церкви, ведь ни я, ни Тони туда отродясь не ходили. — В ответ на это Нелл лишь пожала плечами. — Мама, ты ведь придешь на регистрацию, правда? — В голосе Грании звучала тревога.

— Разумеется, приду. А почему ты спрашиваешь?

— Ну-у, потому что… видишь ли…

— В чем дело, Грания? Я же сказала тебе, что приду.

— Ты ушла с той школьной вечеринки, когда она еще не успела начаться, а ведь для отца этот вечер имел такое большое значение. Ты не едешь вместе с ним в Италию…

— Меня туда никто не приглашал, — холодно отрезала Нелл Данн.

— А что, в этот ваш вояж в Рим и Флоренцию может отправиться кто угодно? — спросила Берни Даффи у своей дочери Лиззи.

— Нет, мама, к сожалению, в Италию едут только учащиеся вечерних курсов, — извиняющимся тоном проговорила девушка.

— Но разве они не заинтересованы в том, чтобы поехало как можно больше народу? Хотя бы для того, чтобы заполнить пустующие места в гостиничных номерах? — На вечеринке в честь вечерних курсов Берни, по ее собственным словам, отлично повеселилась и думала, что поездка в Италию будет чем-то вроде продолжения festa.

— Ну что мне с ней делать? — пожаловалась Лиззи Берку, когда они встретились вечером. — Она прицепилась ко мне с этой поездкой намертво, и ничего ей не втолкуешь.

— А давай вместо Италии отвезем ее в Гэлвей, к твоему отцу, — неожиданно предложил Берк.

— Ты с ума сошел? — вытаращила глаза Лиззи.

— А что тут такого? Отличный способ решить сразу несколько проблем. Это отвлечет ее мысли от поездки в Италию и хотя бы на какое-то время займет ее. Во всяком случае, она не будет чувствовать себя покинутой.

— Грандиозно! — с восхищением выдохнула Лиззи.

— Кроме того, мне рано или поздно все равно придется познакомиться с твоим отцом, верно?

— А зачем? Мы же решили, что женимся только после того, как нам исполнится по двадцать пять.

— Не знаю… Луиджи женится, и дочь мистера Данна выходит замуж… Вот я и подумал: может, и нам с тобой не стоит откладывать?

— Perche non?[82] — проговорила Лиззи с улыбкой до ушей.

— Я попросил Синьору, чтобы она написала от моего имени письмо семье Гаральди, — сообщил Лэдди. — Она сказала, что обязательно напишет и все им объяснит.

Мэгги и Гас обменялись взглядом. Синьора, вероятно, понимает, что это приглашение было сделано из вежливости, под влиянием момента: семья эмоциональных итальянцев была растрогана честностью простого ирландского портье, и в порыве благодарности он был приглашен в гости — когда-нибудь, если представится случай. Вряд ли они рассчитывали, что он отнесется к этому столь серьезно, что начнет изучать итальянский язык, ожидая встретить в Италии горячий прием.

Синьора ведь взрослая женщина и должна все понимать. И все же в этой женщине, в платье кофейного цвета с лиловыми разводами, с которой они познакомились во время festa, было что-то ребяческое. Она так трогательно, по-детски радовалась успеху своих курсов и теплым словам, звучавшим в их адрес. Синьора была не похожа на всех остальных. Может быть, и она, подобно Лэдди, полагает, что эти Гаральди с распростертыми объятиями ждут малознакомого человека, о существовании которого они, скорее всего, уже давным-давно позабыли?

Однако скептицизм Мэгги и Гаса был не в состоянии охладить пыл, с каким Лэдди готовился к предстоящему вояжу в Рим. В гостиничном сейфе лежал его новенький заграничный паспорт, а свои скромные сбережения он уже поменял на итальянские лиры. Эта поездка значила для Лэдди все, и он не позволил бы никому омрачить ее. Смирившись с этим, Гас и Мэгги сказали друг другу, что все будет хорошо, и очень надеялись на это.

— Я в жизни не бывала за границей, а тут, представляете — бац, и две поездки подряд в течение одного лета? — восторженно говорила Фрэн Конни.

— Две?

— Ну да! Во-первых, viaggio в Италию, а во-вторых, путешествие в Америку. Вы не поверите, но Харриет, подруга Кэти, принесла в школу какой-то журнал, они принялись его листать и наткнулись на некий конкурс, объявленный редакцией. Кэти заинтересовалась, написала туда письмо и выиграла главный приз — два билета в Нью-Йорк. Так что мы с ней вскоре отправляемся в Америку.

— Потрясающе! А где вы там остановитесь?

— В Америке у меня есть друг, парень, с которым я когда-то встречалась. Он позаботится о нас. Кен, правда, живет в четырехстах милях от Нью-Йорка, но говорят, что по американским меркам это не расстояние.

— Должно быть, он до сих пор любит вас, если готов проделать такой путь.

Фрэн улыбнулась.

— Надеюсь, потому что мне он нравится до сих пор. Ну разве не чудо, что Кэти выиграла эти два билета?

— Да, действительно.

— Знаете, когда она сообщила мне об этом, я сразу подумала, что билеты купил ее отец. Но когда их доставили нам домой, оказалось, что они на самом деле оплачены редакцией журнала, и я поняла, что мои подозрения были беспочвенны.

— А зачем ее отцу понадобилось бы покупать вам билеты, не поставив вас в известность?

— Видите ли, мы с ним не виделись уже много лет. Он женат на самой богатой женщине в Ирландии, и я ни за что не приняла бы от него такой подачки.

— Да, вы, бесспорно, правы. Но не значит ли это, что вы до сих пор любите отца Кэти?

— Нет, нисколько. Между нами все закончилось целую вечность назад. Я желаю ему только самого лучшего, но у него все это есть и без моих пожеланий. Он женат на Марианне Хэйес, и ему принадлежит добрая четверть всего Дублина.

— Бартоломео, вы с Фионой сможете жить в одной комнате? — спросила Синьора.

— Si, grazie,[83] Синьора, с этим проблем не будет. У нас на этот счет уже все решено, — ответил Барри и зарделся от сладостных воспоминаний о том, каким приятным путем все было решено.

— Вот и замечательно. Это многое упрощает, поскольку с одноместными номерами большая проблема.

Ввиду того что путешественникам предстояло жить в двухместных номерах, вся группа была поделена на пары. Предполагалось, что Синьора разместится в одном номере с Констанс, а Эйдан Данн — с Лоренцо.

Туристическое агентство сработало выше всяких похвал. Кстати, именно в нем трудилась Бриджит Данн. После дотошного анализа группе, выезжающей в Италию, были предложены самые льготные цены. Бриджит Данн искренне жалела, что не может поехать сама.

— А почему не едешь ты со своим Старым Рыбаком?[84] — спросила она у грании.

Теперь в ответ на привычные колкости сестры Грания только смеялась.

— Мы с Тони не хотим увеличивать толпу, которую папа, подобно Моисею, поведет в края обетованные. Кроме того, мы готовимся к свадьбе века.

Бриджит хихикнула. Грания была настолько счастлива, что обидеть ее было просто невозможно.

Они обе думали о том, как странно, что в процессе планирования этого знаменитого viaggio ни разу не было упомянуто имя их матери. Но вслух об этом не говорили. Слишком это было серьезно и в то же время тривиально. Означает ли это, что между папой и мамой все кончено? И возможно ли такое в их семье?

Незадолго до отъезда в Италию Фиона пригласила Барри на ужин к себе домой.

— Ты у нас практически поселилась, — жаловался он незадолго до этого, — а я у тебя даже ни разу не бывал.

— Я не хотела, чтобы ты встречался с моими родителями, пока не будет слишком поздно, — ответила девушка.

— Что значит «слишком поздно»?

— Слишком поздно для того, чтобы ты меня бросил. Я ждала момента, когда ты окажешься в зависимости от меня. Когда ты будешь хотеть меня как женщину, когда ты будешь нуждаться во мне как в личности.

Она говорила столь серьезно и прямо, что Барри трудно было не рассмеяться.

— Что ж, — сказал он, — ты своего добилась. Ты настолько нужна мне, что я не откажусь от тебя даже в том случае, если твои родители окажутся парочкой людоедов.

Родители Фионы оказались действительно ужасны. Ее мать заявила, что лучшее место для отдыха — Ирландия, поскольку здесь невозможно обгореть на солнце и никто не украдет твои чемоданы.

— Здесь воруют не меньше, чем в любом другом уголке света! — возразил Барри.

— Но, по крайней мере, говорят по-английски, — решительно парировал отец Фионы.

Барри сказал, что он учит итальянский с определенной целью. Теперь, оказавшись в Италии, он может заказывать в ресторанах еду, общаться с полицейскими или с врачами, если угодит в больницу, а также сумеет ориентироваться в автобусном расписании.