Александр Грязев - В рай с пересадкой

— Лида! Лида! Обманули наглецы! Где Лидия Фёдоровна?! — кричала Валя.

К ней сбежались другие официантки и администратор. Все обеспокоенно окружили её.

— Что случилось, Валь? — Где они? — Надо догнать!

— Милицию позвать?

— Не надо. Они за всё заплатили. Вот…

— Тогда чего кричишь-то? В чём дело?

— Они не иностранцы.

— А кто же?

— Мужики местные.

— Вот наглецы… Это надо же.

Одна из девушек что-то увидела, глянув в окно.

— Лидия Фёдоровна, кажется, автобус с интуристами подошёл!

К ресторану подкатил и остановился большой автобус с надписью «Интурист». Из него стали выходить пассажиры.

— Ой, девочки, иностранцы приехали!

— Настоящие!

— Наши!

…А наши «иностранцы» спешили в музей, где заканчивалась экскурсия и неутомимый экскурсовод рассказывал туристам в зале, заполненном образцами продукции, выпускаемой предприятиями города и области, об успехах трудящихся в последней пятилетке.

Рожков, Селезнев и Колька незаметно присоединились к своей группе.

— …На многие миллионы рублей. Это в десятки, сотни раз больше, чем в тысяча девятьсот тринадцатом году. Основными промышленными предприятиями являются станкозавод, завод автооборудования, трикотажная фабрика и льнокомбинат. Образцы продукции, выпускаемой предприятиями нашего города представлены в этом зале. Обратите внимание на эту витрину.

Экскурсовод включила свет и в зале будто мгновенно расцвёл огромный букет цветов.

— Здесь вы видите, — продолжала экскурсовод, — новые образцы тканей, выпускаемых нашим знаменитым на всю страну льнокомбинатом.

Женщины заахали.

— Многим из них даны поэтические названия: «Ленок», «Снежинка», «Звездная ночь». Особенно красивы ситцы. Посмотрите, они играют всеми цветами радуги.

Ткани были собраны в витрине на крутящейся подставке и, медленно вращаясь, передавали все богатое многоцветье своих красок. Женщины столпились у витрины.

— Какая прелесть!

— Господи, красота-то какая!

— Смотрите, белый горошек по синему полю.

— Васильки…

— Ромашки…

— Умеют же делать…

— Все эти ткани, — говорила экскурсовод, — освоены нашим льнокомбинатом и миллионы метров их уже отправлены потребителям.

— А здесь в универмаге их можно купить?

— Что вы, что вы, товарищи. Продукция льнокомбината отправляется в пятьдесят стран мира и по всей нашей стране. Вот, посмотрите на карту. Так что эти ткани в нашем универмаге купить практически невозможно. Вы куда едете дальше?

— В Грузию.

— Считайте, что вам повезло. Там вы можете встретить эти ткани. Желаю вам удачи. И на этом разрешите закончить экскурсию. Всего вам доброго.

— Спасибо.

Благодаря экскурсовода, туристы повалили из музея. На улице у входа их встречает Марина. Колька выходит одним из первых.

— Ну, как прошла экскурсия, товарищи?

— Прекрасно, — говорит Колька. — Очень интересно, а главное познавательно.

— Я очень рада, что вам понравилось.

— Куда нас теперь?

— Обедать.

— В ресторан?

— В кафе у вокзала. А что вас это так беспокоит?

— Да я ничего… Это я просто так.

— Вы останетесь довольны… В автобус все быстренько, товарищи, в автобус!

Под вечер поезд отошёл от станции и в широких вагонных окнах с белоснежными занавесками неслись мимо поля и перелески, луговины и деревушки, да мелькали телеграфные столбы.

В коридоре спального вагона открыты двери всех купе, в которых едут счастливые люди, оставившие свои заботы дома, а, может, просто на время забывшие о них…

Из служебного купе показалась молоденькая проводница с пачкой газет и журналов, а за нею вышла Марина с блокнотом и карандашом в руках. По всему видно было, что занимаются они делом для них обычным и чувствуют себя хозяйками этого дома на колесах среди своих гостей, всех таких разных, но в чём-то неуловимо похожих.

Проводница предлагала гостям газеты и журналы, а Марина задавала всем одни и те же вопросы.

— Ну, как, товарищи, устроились? Нормально? Все на месте?

На каждый её вопрос отвечали разноголосым, но дружным хором. Дошла очередь и до четвёртого купе, в котором Роберт всё так же читал у окна книгу, а Селезнёв, Рожков и Колька, расстелив на столе газету, готовились ужинать…

Первой в дверях купе показалась проводница.

— Газеты, журналы, пожалуйста. Просвещайтесь.

— О, почта пришла.

— А как зовут почтальона.

— Люба.

— Люба-Любовь, а меня Коля-Николай.

— Очень приятно.

— И мне приятно. Прошу в наш это… шалаш.

— Ой, что вы, мне некогда. Я на работе.

— Ну и что. Зато познакомимся поближе, — не отставал Колька. — Я как раз одинокий, холостой.

— Знаю, слышала, — засмеялась Люба. — Все вы холостые.

— А чо ты, Люба, правда ведь. Я даже на днях объявление в газету дал: молодой человек двадцати пяти лет хотел бы найти добрую, уступчивую, любящую путешествия подругу. Сам я спокойный, решительный, скромный…

— Сразу видно… Ой, да ну вас, — смеясь, махнула рукой Люба и пошла дальше.

— Без вредных привычек, Люба, — вслед проводнице прокричал Колька, выглянув из купе.

— Техникум окончил, — подсказал Рожков.

— Болтун и пустомеля, — уточнил Сергей Иваныч.

— Да что вы, пошутить нельзя?

— Так ведь мы тоже шутим…

— Ну как, товарищи устроились, — раздался бодрый голос Марины. Она стояла в дверях. — Нормально?

— Неплохо, вроде.

— Никто не отстал?

— У нас все на месте.

— Ну и отлично, — что-то отметила в блокноте Марина.

— Садитесь с нами, Марина, — пригласил Колька. — Поужинаем за компанию.

— Что вы, что вы, товарищи. Ужин вечером в ресторане.

— Это само собой.

— Нет-нет, спасибо. Мне ещё много надо сделать сегодня.

Марина прикрыла дверь.

— Ну так что, братья, — хлопнул в ладоши Колька и принялся наполнять стаканы вином. — За наш счастливый путь. Держи, Иваныч.

— Сначала Роберту за знакомство — предложил Селезнёв.

— И то верно. Извини.

— Спасибо, я не пью, — на мгновение оторвался от книги Роберт.

— Ну да!? Совсем? Даже сухого винца не принимаешь?

— Нет.

— Вот тебе и раз. Ещё, Иваныч, один трезвенник на нашу голову.

— Не вижу в этом ничего необыкновенного, — сказал Роберт.

— Смотри, Никанорыч — твой брат по несчастью.

— Почему это? Как раз наоборот.

— Ну, что, Иваныч, придётся нам и за них. Давай-ка, пока мы с тобой ещё в силе.

— Чудак ты, — бросил Роберт Кольке.

— Это почему же?

— Ты думаешь, что пьют только сильные люди?

— Да. А как же.

— Ошибаешься. Пьют только слабаки. Именно слабаки.

— Ну, ты даёшь. Да знаешь сколько я…

— Выпить может любой, а вот найти в себе силы и не выпить сможет не каждый, а только очень сильный человек. Он и только он достоин уважения в обществе.

— И даже вот такого купейного, нашего.

— Я говорю не об этом. Я говорю вообще о моём отношении к этой проблеме.

— Ты говоришь вообще, а я конкретно и в частности стакан в руке держу. Как же мне быть-то? Может, всё это за окно выплеснуть?

— Никто так вопрос не ставит.

— Ты-то как думаешь, Иваныч?

Иваныч некоторое время молчит, глядя в окно.

— Он, Коля, прав. Пьют только слабые люди.

— Ну!?

— Но мы то ведь не из таких слабаков.

— Ну!?

— Значит, просто выпивают вино, как мы сейчас, сильные люди, которые хотят расслабиться.

— Уф… — облегчённо выдохнул Колька. — Ну и голова у тебя, Иваныч. Сразу как-то легче стало.

— Ещё ни один человек вино не победил, — подал голое Рожков.

— Послушай, уважаемый, — стал пристально вглядываться в лицо Роберта Колька, — а ты случайно не из бывших.

— Из каких это бывших?

— Ну этих… алкашей, которые часто в газетах да по телевизору выступают против вина, да своим опытом делятся.

— Нигде я не выступаю. Я так думаю.

— Чего пристал к человеку, — вмешивается в разговор Рожков. — Делай своё дело.

— Да я ничего. Я просто так… А ты, Никанорыч, может всё-таки примешь? Чего ты ломаешься, как певец на эстраде.

— Нет, брат, не уговоришь. Я полностью солидарен с Робертом. — Рожков достал брелок с ключами и повертел перед лицом Кольки. — Скоро седьмую зарубку сделаю.

— Ну, смотрите, вам жить…

В коридор из вагонных купе доносились песни, громкие разговоры, смех. Двое молодых людей с гитарой, дергаясь и размахивая руками, пели что-то модное двум, курящим сигареты девицам, в которых нашли, очевидно, благодарных слушателей.