Александр Грязев - В рай с пересадкой

Автобус двинулся дальше. Селезнёв повернулся к Кольке и произнёс с шутливым назиданием.

— А ты чего ей такие вопросы задаёшь?

— Так ведь пока фамилии произносишь и то язык сломаешь. Вот я и подумал…

— А ты меньше думай.

— Ладно, понял, принял к сведению. Но вопросы задавать я всё равно буду. И ты мне не запретишь.

— А я тебе и не запрещаю. Ты вольная птица, Коля.

— Давно бы так.

Автобус тем временем остановился у высокой каменной стены с башенками.

— Выходим, товарищи. — Марина первая отворила дверцу автобуса.

Туристы вышли и столпились вокруг Марины.

— Идёмте за мной прямо в крепость, товарищи.

Все пошли за нею к огромному пролому в стене с железными воротами. Марина говорила на ходу:

— Перед вами старая крепость. Это бывший мужской монастырь, основанный ещё в четырнадцатом веке учениками Сергия Радонежского. Обратите внимание на архитектуру главного собора. Это стиль эпохи русского средневековья. Своей мощью он и сейчас производит впечатление…

Колька протиснулся к экскурсоводу.

— Вы сказали, что это был мужской монастырь?

— Да, да, мужской.

— Скажите пожалуйста, а женский монастырь в городе был?

— Был… Но не в городе, а там, за рекой.

— Далековато.

— Что вы имеете в виду?

— Да я ничего. Просто так.

— Товарищи, не будем отвлекаться. Время на вопросы я вам оставлю… Так на чем мы остановились?

— На соборе.

— Ах, да. Так вот обратите внимание и на колокольню главного собора. Она стоит чуть в стороне. Это самое высокое каменное сооружение в нашей области. Кстати, колокольня эта всего на десять метров ниже знаменитой колокольни Ивана Великого в Московском кремле.

— Вот это да!

— Знай наших!

— А колокола действуют?

— Действуют и даже отбивают часы и получасья.

— А мы послушаем?

— Не сейчас, товарищи, не сейчас. Нас ждут в музее. Идите за мной… После революции в бывшем монастыре разместился областной краеведческий музей. Сейчас там о прошлом и настоящем нашего края вам расскажут более подробно и интересно. Заходите.

Толпа туристов повалила в двери одного из зданий во дворе крепости.

Отдел природы краеведческого музея. Витрины. Диаграммы. Кости доисторических животных. Чучела птиц и зверей. Целые сцены из жизни лесных обитателей за стеклами витрин. Туристов привела сюда другая девушка-экскурсовод с указкой в руке.

— Дорогие товарищи. Поскольку у вас, как мне сказали, времени не так много, мы начнём наш обзор прямо с животного мира нашего края. Вы не возражаете?

— Нет…

— Чего, чего? — не расслышал Колька.

— Предлагает начать обзор прямо с нас — сказал ему Селезнёв.

— А-а-а, правильно, чего тянуть-то.

— Тогда начнём. Итак, животный мир — один из важных элементов природы отдельных географических территорий. Будучи составной частью ландшафта, животные не только зависят от особенностей других составляющих его компонентов: растительности, почвы и так далее, но в значительной мере сами влияют на них. Это влияние может быть как положительным, так и отрицательным…

Экскурсовод говорила заученно, по-писаному. Туристы разбрелись по залу. Около экскурсовода осталось совсем немного людей, слушающих её.

Колька подошёл к чучелу медведя, стоящего на задних лапах и внимательно стал его рассматривать. Знаками подозвал к себе Селезнёва и Рожкова.

— Иваныч, я вот такого же где-то видел, — тихо сказал Колька.

— В лесу, наверное. Когда на него один на один с ножом-то ходил.

— Да, не, не в лесу. В городе.

— Ну, тогда в зоопарке.

— Нет, в ресторане.

— Он там что, официантом работает?

— Нет. У самых дверей стоит.

— Значит швейцарит.

— Гостей встречает. И ресторан так называется — «Медведь».

— Что-то я не слыхивал. А здешние рестораны знаю.

— Его недавно открыли.

— Ну и что?

— Как что. Вот я и говорю…

— Говори яснее и короче.

— Вношу предложение на всеобщее обсуждение: пока здесь экскурсия идёт, мы пообедать сходим. Здесь недалеко. Заодно тому медведю от этого его брата привет передадим.

— Я вообще-то в музее в этом году был. Внука привозил в каникулы, — замялся Селезнёв.

— Я тоже, — согласился Рожков. — Предложение принимается.

— Только вот как-то неудобно получается вроде, — засомневался Селезнёв.

— Народу тут и без нас хватит. Всё очень даже удобно.

— Тогда потопали.

Рожков, Селезнёв и Колька незаметно оставили музей и вышли из монастыря. На людной улице много машин и прохожих.

Кольку толкнули и чуть не сбили с ног.

— Как в Москве.

— Рот-то не разевай.

— Что, скоро ли?

— Где-то здесь…

Остановились у перекрёстка. Осмотрелись, и Колька радостно воскликнул:

— А-а! Нашёл! Вон на той стороне. Я же говорил.

На другой стороне улицы, недалеко от угла перекрёстка, над широкими окнами нижнего этажа одного из домов виднелась надпись «Ресторан „Медведь“». А над дверью большой плакат «Добро пожаловать». Колька бросился было через дорогу, но Селезнёв схватил его за рубаху. Мимо пронеслась машина.

— Стой, олух. Красный свет. Успеешь.

— А вдруг на обед закроют.

На зелёный свет перешли улицу и, подойдя к ресторану, увидели на стекле входной двери какое-то объявление, Колька поднялся по ступеням к двери, прочитал и вернулся.

— Ну, что там? Чего на табличке-то написано?

— Только для белых.

— Чего?

— Ресторан закрыт на обслуживание иностранных туристов.

— Что делать будем? — Селезнёв снял пиджак.

— Пойдём обратно, — уныло сказал Колька.

— Как бы не так, — не согласился Рожков. — Мы здесь пообедаем.

Видно, что он решил взять всё это дело в свои руки.

— Каким образом? — спросил Селезнёв.

— А-а, понял — догадался Колька. — У него здесь кто-то знакомый есть.

— Нет у меня тут знакомых. Отойдём в сторонку.

Друзья отошли подальше от двери.

— Ты, Коля, какой-нибудь иностранный язык знаешь? — продолжал Рожков.

— Да, вроде, в школе учил.

— Какой?

— Кажется, немецкий.

— Вроде… кажется…

— А чего?

— С тобой все ясно. А ты, Иваныч, по-какому знаешь?

— По-французски.

— Ол райт, ребята!

— Чего, чего?

— Все прекрасно, мужики. Это уже по-английски. Так что у нас полный интернационал.

— Ты что надумал-то?

— Как что? Неужели вам неясно? Мы сейчас пойдём обедать в этот ресторан как иностранные туристы.

— Нашёл иностранцев, — усмехнулся Селезнёв.

— А что? На тебе, смотри, костюм гэдээровский, рубаха болгарская, ботинки чехословацкие, шляпа румынская…

— Носки английские, — вставил Селезнёв чуть ли не с гордостью.

— Тем более… У меня то же самое, а этот вообще человек с Дикого Запада, праправнук лондонского денди.

— Попрошу без оскорблений.

— Шучу, Коля, шучу… Минуточку… Дайте-ка я вам форсу прибавлю.

И Рожков надел Кольке тёмные очки, а шляпу Селезнёва сделал наподобие ковбойской с загнутыми вверх полями.

— Итак, соберитесь с мыслями, — наставлял друзей Рожков, расслабтесь в движениях. Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы приехали… ну, скажем, из Франции. Вспомните иностранные слова. Говорите, не стесняйтесь. Я ваш переводчик.

— А я все слова по-немецки уже забыл, — признался Колька.

— Говори, что в голову взбредёт. Чем непонятнее, тем правдоподобнее.

— Архандер хиндер дергауз.

— Чего-чего?

— Сам не знаю.

— Молодец! Очень похоже не знаю на что. Ну — вперёд.

Друзья вошли в вестибюль. У самых дверей рядом с огромной декоративной пальмой стоял на задних лапах медведь.

— Не слышу восторгов, — сказал Рожков.

— А чему восторгаться-то? — не понял Селезнёв.

— Как это чему? Вы что, там у себя, во Франции, каждый день медведей видите?

Колька понял и подлетел к чучелу.

— О! — восторженно воскликнул он, всплеснув руками.

— О, ля, ля! — зацокал языком Селезнёв. — О, ля, ля!

— Да, да, господа, — подошел к ним Рожков. — Это есть хозяин наших лесов — медведь… Миша. Помните: Олимпиада… Москва… Миша…

— Миша, Ми-ша, — по складам выговаривал Селезнёв.

— Ми-ша… О-лим-пиа-да… Олим-пи-ада Михайловна, — тихо произнёс Колька и погладил чучело.

— А кто это? — не понял Рожков.

— Тёща моя…

На шум и голоса вышла женщина-администратор. У неё было строгое лицо.

— Товарищи, сюда нельзя. Разве вы не видели объявления. У нас сегодня спецобслуживание. Попрошу…

— Извините, — перебил её Рожков. — Эти господа как раз из той группы. Только немного не рассчитали и пришли раньше. Выступали перед студентами пединститута.