Сыновья профессора - Бруно Саулит

известны так называемые профессиональные заболевания. В те годы профессиональным заболеванием студентов-филологов было сочинение стихов. За короткое время оно охватило весь первый курс и. конечно, не миновало Виктора. Некоторые его четверостишия даже печатались в молодежной газете. Но эти успехи не вскружили Виктору голову. Пусть строчит стихи весь курс, а он не хорист и не баран, у каждого должен быть свой голос и своя дорога. Вскоре Виктор удивил всех, прочитав на литературном кружке рассказ, немного фантастический, а в основе все же реалистичный и написанный довольно свежо; по крайней мере так говорили люди, разбиравшиеся в литературе глубже, чем простые читатели.

Рассказ был напечатан, о нем много говорили, и Виктору показалось, что он, наконец, нашел свое подлинное призвание. Тут стоило не жалеть усилий, пожертвовать работе две-три ночи.

«Может быть, он и сейчас пишет», — подумал Петер, прислушиваясь, как брат напевает за стенкой.

Да, у младшего брата всегда все получается, я он, Петер, хотя и носит громкую, широко известную фамилию своего отца, не знает тех побед, с которыми шагают по жизни Вецапиня.

Хлопнула входная дверь — это вернулся из больницы отец. Наверное, он здорово устал и ляжет спать; а может быть, вскоре зазвонит телефон, профессор встанет, выйдет на улицу, сядет в больничную автомашину и поедет туда, где требуется помощь хирурга.

Профессор Вецапинь не признает таких слов как «не получается», «невозможно». Что дает юношескою силу, несокрушимую выдержку этому пожилому человеку?

В доме опять все смолкло, притих и Виктор за стеной. Он или пишет, или спит завидно крепким сном, как спят люди железного здоровья, ведать не ведающие никаких неприятностей.

Петер встал, подошел к столу. Клубок линии и цифр на эскизе опять замелькал перед глазами, и Петер, прищурившись, попытался сосредоточиться.

Все эти наброски и расчеты были отлично известны Петеру Вецапиню, он помнил их почти наизусть. И все-таки где-то таилась ошибка. Наверное, совсем ничтожная, потому что большие ошибки обычно легко обнаружить. Но какой бы мелкой, какой бы на вид незначительной ни была эта ошибка, она мешала до конца решить задачу, тормозила работу не только Петера, но и всего коллектива.

— Ну как? — спрашивали по утрам заводские конструкторы.

— Как дела? — спрашивали мастера и рабочие, и на это нечего было ответить.

Товарищи пытались прийти на помощь, однако им трудно было сразу углубиться в новую работу, чтобы предотвратить обидную неудачу.

Петер налил в стакан поды и пил маленькими глотками. Говорят, от поды проясняется в голове и лучше работает мозг Возможно, и так, хотя Петер выпивший за последний месяц целое озеро, все не мог сдвинуться с мертвой точки.

Неужели и вправду он выбрал неправильное место в жизни? После окончания университета Петер пошел работать на радиозавод. Антеннами, приемниками и громкоговорителями он бредил с самого детства.

На заводе его встретили с распростертыми объятиями.

— Вецапинь, — восторгались директор и инженеры. — Эта фамилия сама по себе стоит немало! Если молодой инженер удался в отца, наш завод сделал ценное приобретение.

Правда, по внешности Петер пошел не в отца, а в мать. Смуглый и миниатюрный, он мало напоминал гигантов Вецапиней, которые, по преданию, вели свой род от знаменитых шереметьевских гвардейцев.

— Лучше бы братишка учился играть на скрипке, — иной раз думал вслух Виктор.

Старший брат только улыбался, хотя, может быть, Виктор и был прав — у Петера дело не клеилось. Не клеилось еще со школьных времен. Он учился прилежно. даже с ожесточением, но как ни старался, не мог спастись от троек.

— Ну как можно учиться на тройки и четверки? — не скрывал порой своего недовольства отец. — Это значит прозябать, топтаться на месте! Голова-то у тебя есть на плечах? — спрашивал он.

Голова у Петера, конечно, была, только дети никогда не бывают одинаковыми. Одному учение дается легко, другой, наоборот, должен сидеть и зубрить вдвое дольше.

Отец этого не понимал, зато понимала мать. Для Петера она была самым близким человеком. Когда старший сын учился, мать часто тихонько заходила в комнату, чтобы постоять минутку за его стулом. Наверное, она думала, что Петер ее не замечает, но он замечал, только не говорил ничего и не оборачивался: в семействе Вецапиней было не принято выставлять напоказ нежные чувства.

Вот уже десять лет. как у Петера Вецапиня нет матери. Осталось лишь несколько ее фотографий, да звучит в памяти мелодичная, немного печальная песня, которую она иногда напевала. Быть может, в эти минуты она вспоминала свою родину, видела в грезах далекое Средиземное море, у которого ее Петер никогда не бывал.

Человек должен смотреть вперед, — в день похорон сурово сказал отец.

Он не жаловался, не сетовал, но Петер достаточно хорошo знал отца и видел, как безмерно страдает этот сильный человек.

Тогда казалось, что старший сын сблизится с отцом, что горе сплотит их, но… профессору было некогда. Люди болеют, попадают в автомобильные катастрофы; поэтому пострадавшим и днем и ночью необходим спасительный скальпель Вецапиня.

Друзья и товарищи по работе, бывало, заговаривали с профессором о воспитании сыновей. Он только отмахивался:

— Мальчики вырастут сами. Как я могу их воспитывать? Когда мне было восемнадцать лет, я однажды надумал бросить учиться. Просто так, сдуру. Отец ничего не ответил мне, только на следующее утро поднял меня и сказал: «Пошли». Мы отправились в лес н три недели пилили и кололи дрова. А после я сам возвратился в школу… Вот это действительно воспитание! Не могу же я брать парней с собой в операционную! Пускай растут сами. У кого есть голова на плечах, тот в наши дни не собьется с дороги.

И сыновья росли. Петеру уже двадцать восемь лет, а Виктору двадцать три. Виктор пишет рассказы и учится на четвертом курсе, а Петер каждое утро ходит к девяти на работу. От часу до двух на заводе обеденный перерыв, в шесть работа кончается, можно идти домой и садиться за письменный стол, чтобы продолжать недоделанное за день.

С самого окончания университета Петер Вецапинь работал над радиоаппаратурой. После долгих усилий ему вместе с другим молодым инженером удалось даже сконструировать приемник нового типа. Правда, Америку они не открыли, но ведь и небольшой успех вселяет в человека радостную уверенность, что его труд не напрасен, что общество его признает и ценит.

Однако жизнь шла вперед, и вскоре завод получил указание — готовиться к производству телевизоров. Раньше республика не имела специалистов в этой области. Петера Вецапиня и еще трех инженеров вызвали к директору и предложили им шестимесячную командировку в Москву, от которой,