Белорусские повести - Иван Петрович Шамякин

Белорусские повести

О БЕЛОРУССКОЙ СОВЕТСКОЙ ПОВЕСТИ

Советская белорусская повесть — один из основных жанров белорусской художественной прозы — прошла большой путь от Великой Октябрьской революции до наших дней.

Революционный взрыв, прозвучавший в центре Российской империи в начале XX века, не мог не всколыхнуть ее всю до самых дальних краев. Это сразу же отразилось и на тех немногочисленных еще писательских кругах, что подымали белорусскую литературную целину, представленных такими именами, как Янка Купала, Якуб Колас, Змитрок Бядуля, Тетка (Элоиза Пашкевич), Максим Богданович, Тишка Гартный, Максим Горецкий. Они владели исключительным талантом писать о народе и для народа, проникая все глубже в смысл его бытия и борения, в его духовное богатство.

Однако проза того времени уступала поэзии, утверждаясь лишь в малых формах, главным образом в рассказе. Это было следствием более чем двухвекового топтания на стадии устного творчества, которое М. Богданович метко назвал «летаргией белорусской национальной жизни». Дореволюционный белорусский рассказ в его лучших образцах, принадлежащих Ядвигину Ш., Я. Коласу, З. Бядуле, Тетке, М. Горецкому, явился художественным воплощением назревших общественно-исторических и эстетических требований времени. Главной тенденцией, все более ощутимой, становилась психологизация художественного постижения человека.

И все же рассказ, как заметил В. Белинский, это лишь страницы из великой книги жизни. Развитие же белорусской литературы требовало развернутого изображения этой жизни, достаточно глубокого осмысления тогдашних революционных ситуаций не в отдельных узловых проявлениях, а в широком общественном течении. Появление хотя бы в отрывках повести Т. Гартного «Воля отца» свидетельствовало о вызревании новых жанровых форм, готовых расширить возможности словесной живописи. Закладывался фундамент поступательного развития в прозе таких ее жанров, как повесть и роман. Надо было решительно преодолеть этнографизм, бытовую приземленность, столь характерные для белорусской литературы дореволюционной поры. Появившиеся в начале 20-х годов полесские повести Якуба Коласа не сразу были приняты критикой, упрекавшей писателя в традиционном примитивизме. Критика прошла мимо очень важной тенденции — стремления передовых писателей отразить насущные нужды и чаяния белорусского крестьянства. А они-то и находили свое выражение в первую очередь в повестях Якуба Коласа.

Приближением литературы к революционной действительности продиктованы были и повести Т. Гартного, позже легшие в основу романа «Соки целины» — о рождении нового человека.

В первые годы революции целая плеяда молодых прозаиков, принадлежавших к писательской организации «Молодняк» (М. Зарецкий, М. Чарот, К. Чорный, Р. Мурашка и др.), порой в возвышенно романтическом ключе, а порой и открыто декларативно пыталась вывести прозу из традиционного бытописательства предоктябрьских лет.

Обращение белорусских прозаиков в конце 20-х годов к истории своего народа, к важнейшим событиям прошлых веков несколько расширило идейно-тематическое содержание прозы и ее жанровый диапазон. Удачно реализованная драматизация жанра в повести З. Бядули «Соловей», как и раскрытие К. Чорным диалектики души человека, зараженного сугубым индивидуализмом, ослепленного страстью к накопительству (повесть «Левон Бушмар»), вводили белорусскую повесть в ряд тех произведений советской прозы, в которых по-горьковски объемно изображается психология человека как порождение конкретной социальной среды.

От повести к повести, появлявшихся в 30-х годах из-под пера белорусских писателей, росло мастерство выпуклого, разностороннего изображения характера. Это, в свою очередь, служило усилению социальной направленности жанра, ибо человек все чаще изображался как неповторимая личность, как тип, сформировавшийся под воздействием не только бытовых, но и социально-исторических факторов. Повесть на этом этапе как бы готовила взлет белорусского романа.

Насыщенность действительности событиями большого социально-политического значения, носившими международный характер, не могла не затронуть белорусскую прозу. Это было предгрозовое время, когда зловещая тень фашистской свастики встала над странами Европы. Белорусские писатели предчувствовали большие испытания и потому все чаще обращались к военным событиям прошлого, главным образом к годам гражданской войны.

Наиболее заметной повестью явилась «Трясина» Якуба Коласа, ставшая сразу хрестоматийной из-за чрезвычайно яркой фигуры героя — деда Талаша. Он будто живой явился на страницы книги из глубины Полесья, раскрывая национальные черты характера белоруса — смелость, упорство, народную сметку, — не однажды уже встречавшего на своей земле чужеземных захватчиков и героически с ними сражавшегося.

В предвоенные годы повесть вместе с очерком и рассказом была самым распространенным и представительным в белорусской литературе жанром. События, связанные с «великим переломом» в деревце, судьбы целых классов, пути обновления жизни на социалистических началах, роль личности в общественном переустройстве жизни города и села — такова основная проблематика тогдашней прозы.

Героическую летопись Великой Отечественной войны, послевоенного возрождения жизни на испепеленной фашистами земле создают белорусские прозаики сразу после победы. Белоруссия больше, чем другие советские республики, пострадала от жестокого и коварного врага. Ее города и села были в руинах, значительная часть населения истреблена или угнана на каторжный труд в Германию. Поэтому неудивительно, что белорусская литература дала так много глубоко реалистических повестей и романов о всенародной борьбе с захватчиками. «Пережитостью» реальной военной действительности, сопричастностью к всенародному подвигу характеризуются повести И. Шамякина, В. Карпова, Т. Хадкевича, В. Шаховца, Р. Нехая и др. Историческая победа над фашизмом как торжество советского оружия и передовой идеологии нашла свое отражение и в повестях о мирном созидательном труде советских людей у И. Мележа, Я. Брыля, М. Последовича, П. Ковалева, А. Кулаковского, А. Василевич.

Новый взлет белорусской повести, ее поворот к «проблемности» падает на 50—60-е годы, когда авторы преодолели известный схематизм в отображении общественной жизни и личного поведения в ней героя. Целостный показ человека на войне или в мирной действительности становится характерным для В. Быкова, И. Пташникова, А. Карпюка, Л. Арабей, Б. Саченки, В. Короткевича, М. Стрельцова, В. Домашевича и др. Повесть развивалась неровно, однако в ней все более ощутимым становилось уважение к реальному факту, к земным основам жизни со всеми ее тяготами, тревогами и радостными свершениями.

Широко известными становятся фронтовые повести Василя Быкова. Они внутренне трагедийны, что свидетельствует о высокой психологической культуре письма автора, но вместе с тем и жизнеутверждающи, ибо побеждает в конце концов чистая совесть советского человека на войне, его идейно-моральная стойкость на грани жизни и смерти. Заметно устремляется к глубокому анализу характеров И. Шамякин в повести «Огонь и снег». Сближение с действительностью, возрастание мастерства на конкретно-исторической основе обеспечивают белорусской повести широкий резонанс.

Память о войне еще долго будет тревожить белорусскую литературу, вовлекая в изображение ее все новые поколения писателей, возвращая к ней и тех, кто на длительное время «ушел в запас». Через десять лет после романа-дилогии «Партизаны» снова вернулся «на круги своя» Алесь Адамович, рассказав «Хатынскую повесть», тревожную и глубоко правдивую.

Обобщенный образ белорусского народа, не теряющего ни при каких обстоятельствах присущих ему юмора, невозмутимости, оптимизма, дает Я. Брыль в повести «Нижние Байдуны».

Жизнь и смерть — тема литературы, как и