Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– Не уходите от ответа!

– Я и не собирался.

Вахидов сел и в той же раздражающе-спокойной манере указал на другой стул.

– Садитесь, поговорим.

Я сняла теплые вещи, за неимением напольной вешалки кинула их на кровать и тоже села. Я кипела от возмущения, но в то же время ощущала странное чувство благодарности и облечения, хотя в тот момент не сознавала этого в полной мере.

– Отвечаю по пунктам. Что за странный вид помощи, спросили вы. Он не странный, а единственно возможный. Я мог бы набить Дедову лицо, но это плохо кончилось бы и для меня, и для вас. Я мог бы написать на него жалобу в райком, но на ее рассмотрение ушло бы время, а ситуация, в которой вы оказались, требовала немедленного разрешения. Вы ведь понимаете, Зоя, что сегодняшний вечер вряд ли ограничился бы ужином. Дедов не тот человек, который, выбрав объект желания, способен отпустить его без веских оснований. Честно скажу, я не был уверен, что он мне поверит. Но судя по тому, что Дедов в итоге уехал один, план сработал. Я достаточно развернуто ответил на ваш первый вопрос?

Я кивнула, не сводя с него пристального взгляда.

– Переходим ко второму. Зачем я пошел к Дедову домой. Затем, что кроме как дома я нигде не мог бы его застать. Сегодня суббота, райком не работает. Танцы в ДК, на которые он обычно приходит с инспекцией, начинаются в семь часов вечера, и, возможно, он пойдет на них сегодня, поскольку его планы приятно провести время оказались нарушены. Конечно, он мог куда-то выйти, например в магазин или в парикмахерскую, но в этом случае я дождался бы его возвращения. Однако он оказался дома и, как человек простой и близкий к народу, открыл мне дверь. Это, собственно, ответ на ваш третий вопрос.

Вахидов взял паузу, давая мне возможность высказаться, но я молчала, и он продолжил.

– Теперь последнее. Понимаю ли я, что вас скомпрометировал. С этим сложнее. С одной стороны, если Дедов предаст мои слова огласке, вы, выражаясь языком русских классиков, будете скомпрометированы, ведь на самом деле мы не собираемся вступать не то что в брак, но даже в отношения. Однако вероятность, что он кому-то расскажет, ничтожно мала. В этом случае к нему самому неизбежно возникнут вопросы. Откуда он узнал? Какое ему вообще до этого дело? Нет, Дедов не дурак и не станет так подставляться. Как я и рассчитывал, он ограничился тем, что выразил вам свое недовольство, наверняка не особо стесняясь в выражениях. Вам пришлось пережить несколько неприятных минут, но они скоро забудутся. Останется лишь облегчение от мысли, что вам удалось избежать неприятностей.

– Вы упускаете один важный момент.

– Какой?

– Дедову нужны доказательства. Как вы верно заметили, он не дурак. Когда его злость уляжется, он может догадаться, что вы взяли на себя роль рыцаря-спасителя. Он выждет некоторое время, но, убедившись, что мы не вместе, примется за старое.

Вахидов кивнул:

– Возможно. Но, во-первых, некоторое время – это не неделя и не две, а месяц или даже больше. Дедов может элементарно потерять к вам интерес, поскольку такие люди, как он, постоянством не отличаются. До Нового года можете не беспокоиться, а дальше будет видно. В конце концов, двое, полюбив друг друга, не бегут в загс на следующий же день. «Собираемся пожениться» – понятие растяжимое. Но чтобы вам, Зоя, было спокойнее, мы можем пару раз в неделю появляться вместе в местах, где обычно бывает Дедов: в кино, на субботних танцах, в кафе. Мне это будет несложно, более того, даже полезно. Маршрут «работа – общежитие – работа» мне порядком надоел. Нам нужно только соотнести наши графики и заранее планировать выходы в свет.

– О нас пойдут слухи.

– Ну и что? Я не женат, вы не замужем. То, что мы проживаем в одном общежитии, не делает нас соучастниками морально-нравственного преступления.

К тому же вам эти слухи будут на руку. Дедов еще скорее от вас отступится.

Я молчала, обдумывая его слова и внутренне соглашаясь, что он прав. Получается, его поступок, на первый взгляд импульсивный, на самом деле был тщательно продуман. Он не пошел к Дедову сразу, под влиянием эмоций, а поступил как человек, отдающий отчет в своих действиях.

И главное: мне не пришлось самой объясняться с Дедовым. Хотя я заранее заготовила фразы для отказа, вряд ли бы у меня получилось быть настолько убедительной, насколько это удалось Вахидову. Да, я действительно пережила несколько неприятных минут, но это было ничто по сравнению с тем объяснением, которое ждало бы меня, если бы Вахидов не вмешался. Уже за одно это следовало сказать ему спасибо.

Должно быть, он неверно истолковал мое молчание, потому что спросил:

– Вы по-прежнему на меня сердитесь?

– Нет. – Я покачала головой. – Я не должна была говорить с вами в таком тоне. Просто для меня это было такой неожиданностью – то, что сказал Дедов…

– Надеюсь, вы не опровергли мои слова? Подыграли моему плану?

– Я так растерялась, что сказала ему: да, это правда.

– Вот и славно. Тогда начнем с вами появляться в общественных местах. Узнайте расписание фильмов в кинотеатре.

– Как раз завтра будет премьера фильма «Валентина», с Чуриковой в главной роли.

– Отлично. Я завтра не дежурю, составите мне компанию?

– С удовольствием. Только билеты вряд ли получится достать.

– Обижаешь, женщина, э? – с нарочитым акцентом воскликнул Вахидов, сделав характерный взмах рукой. – Чтобы восточный человек не достал билет для себя и невесты?

Получилось так забавно, что я рассмеялась.

Не сказать, чтобы у меня упала гора с плеч, но мне стало значительно легче. Я решила, что не буду думать о последствиях, которых вряд ли удастся избежать, ибо Дедов не тот человек, который оставит это просто так. Но даже если это случится, Рустам снова за меня заступится.

И завтра – как же здорово! – я смогу попасть на премьерный показ «Валентины».

3

В понедельник я пришла в стационар к 7:30, чтобы осмотреть Глафиру Петровну до начала приема и назначить обследование. Эти полчаса я посвятила разбору справок и заключений, накопившихся за две недели моей болезни. Несколько дней меня подменяла детский невропатолог из школы-интерната, и теперь я пыталась разобрать ее записи, что оказалось делом нелегким: почерк у Дарьи Геннадьевны был как у врача из анекдота.

Когда в кабинет заглянул пациент и спросил, можно ли войти, я