Потерянный альбом - Эван Дара

фактор; шансы чем-то заразиться определяет генетика; либо у тебя хорошие гены, либо нет, и я не думаю, что на это особо влияет хоть что-то в мире…

— Но если спросите меня, главный вопрос еще остается открытым; где факты?; покажите мне надежные данные; я слышу только завиральные фантазии, ничего не подтверждено, и я знаю, что меня сплетни не потревожат — иначе бы меня видели в Хайленд-парке с бритой башкой и табличкой, до сих пор приветствующей Когоутеку; несмотря на все сенсации, ничего конкретного еще не сказали, — а когда и если скажут, уверен, все тут же и успокоится; хотя бы посмотрите, как работает «Репабликан энд Хроникл»: со здравым подходом и жесткой объективностью — вот вам образец; «Р энд Х» правильно сказали, что не станут публиковать предполагаемые лабораторные результаты, из-за которых началась шумиха, потому что лаборатория не разрешает печатать свое название; ну и о чем это нам говорит?; факты либо есть, либо их нет: в науке третьего не дано; кто знает — может, это все бизнеса-уловка или пиар-прием лаборатории; по крайней мере, это так же вероятно, как и все остальное; но в конечном счете просто приходится признать: ничего такого у нас тут нет…

— О, нет-нет — вздор; теперь ты говоришь глупости; здесь прошла вся моя жизнь, и никакого рака у меня нет…

— А еще были гексахлорофен, и микроволны, и самолеты DC-10, а еще радиальные шины, и цикламаты, и это самое свечение от гребаного цветного телевизора, и сахарин, и хлопья краски, и фасоль пинто, и красный краситель № 2, а теперь тампоны, и стресс, и — и так что выкинь из головы, просто выкинь из головы, слышишь?; все они одинаковы; все это взрывается — а потом забывается…

— Но, думаю, на этом все; думаю, пора признать, что больше я просто не смогу; может, доложу еще в открытку пять долларов: может чек побольше ее отвлечет, и она не заметит, что чего-то не хватает, — а если заметит, не будет особенно возражать; и все равно мне будет трудно смотреть на левую сторону открытки перед тем, как убрать ее в конверт, — левая сторона такая голая!; но я надеюсь, она не расстроится — и не подумает вдруг, что я забыл!; о господи, надеюсь, этого она точно не подумает; тогда она точно расстроится; но, увидев мой почерк — там, где мне все-таки пришлось кое-что черкнуть, ведь надо же написать свое имя, хотя бы так, — надеюсь, тогда она поймет; подозреваю, тогда она увидит, что мне уже сложновато писать; думаю, это будет понятно; и это плохо, конечно, потому что в этом году у меня получился неплохой; вот неплохой из этого года:

Дважды два — четыре, Умножим в двадцать раз, Подсчеты непростые… Но хватит уже с нас; Цифры утомляют, Хороших будто нет, Но эти меня восхищают: Кэтрин — восемь лет

Может, зачитаю ей по телефону — и в этот раз плевать на тариф; зато какой будет сюрприз: звонок, и Мэрилин торопит ее к телефону, и я говорю алло, потом узнавание, после чего она наверняка запищит — и руки у меня будут трястись от радости, для разнообразия; о, не сомневаюсь, ей это понравится, — а еще она сама услышит, что я не совсем старая развалина, по крайней мере, не настолько, как может показаться по почерку в открытке; в ее возрасте, понятно, это еще трудно осмыслить; но хотя бы после звонка и моего голоса у нее сложится впечатление, что голова у меня еще работает, что моя беда — где-то внутри меня, еще не я; она, надеюсь, еще научится различать меня и мое тело; она, по сути, увидит, что мое тело не есть я; она это увидит, я не сомневаюсь, и тогда поймет, что я не совсем старая развалина…

— В прошлом мне казалось, ему больше нравятся мои лимонные песочные печенья, чем мой песочный бисквит: когда он поднимался мне навстречу из-за своего большого деревянного стола, при их виде улыбался шире; но теперь я думаю, может, лучше вообще ничего не приносить; это покажется странным, наверняка, — приходить после стольких лет с пустыми руками, но я просто уже не знаю, как лучше; и все же мне нужно с ним свидеться, и он ответил, что его можно посетить завтра в 16:30; так что будет жаль его огорчать, но отец Кёртин должен отвлечь меня от этих неправильных мыслей…

— Но ты ошибаешься, понимаешь, ошибаешься, говорю я ему; это я ему сразу даю понять: Мона просила штат проверить подземные воды, она ездила в управление здравоохранения в Джефферсон-Сити, поехала в такую даль, только чтобы встретиться лично, но ей там наговорили кучу слов, наговорили, что тестирование нельзя проводить по инициативе физического лица…

— Хотя так уже давно, довольно давно; конечно, не с самой покупки — на тот момент цвет был красивый и желтый; и стаканы с тарелками всегда отмывались до чистоты и блеска, не было никаких проблем; но, понимаешь, теперь я радуюсь, что обычно не приходится ее открывать, когда кто-нибудь приходит, потому что мне будет стыдно, я правда странно себя почувствую, если кто-нибудь увидит, как посудомойка потемнела внутри, какие стенки теперь лиловые и грязные…

— Ну, я работаю в отделе сортировки, понимаешь, я принимаю по телефону рекламу и отсылаю в наборный цех, для печати; еще я говорю расценки и прошу у клиента реквизиты для предъявления счета, занимаюсь еще кое-чем нужным; но со мной работают еще два человека, а суть в том, что каждый день идет такой поток рекламы — почти немедленно забываешь, что ты загружаешь в систему; так что, когда мне позвонил Милт и попросил связаться с клиенткой, я, само собой разумеется, так и сделал; вернулся за стол, и набрал клиентку, и объяснил ей, что, как мне сказал Милт, реклама не подходит ни к одной нашей рубрике — что для нас она неформатная; и клиентка меня спрашивает, что это значит, и я объясняю заново и говорю, что такое бывает, время от