Алчность - Анита Берг

ему не хотелось, чтобы образ дома его детства тускнел. Мать каждый год меняла автомобиль и ежегодно отправлялась на отдых, обычно в морской круиз. Адвокат рассказывал Уолту все, что ему удавалось узнать об ухажерах Розамунды, о том, кем они работают и каков их финансовый статус. Розамунда до сих пор была привлекательна и следила за собой, так что нет ничего удивительного, что у нее были поклонники, но ни одного из них так ни разу и не пригласили в дом. «А значит, — сделал вывод Уолт, — никто не делил с ней постель». Адвокат говорил ему, что Розамунда вполне довольна жизнью, и Уолт надеялся, что так оно и есть.

Мать Не знала, что деньги, позволявшие ей вести такой приятный образ жизни, поступали именно от Уолта: если бы она догадалась об этом, то наверняка отказалась бы принять хоть доллар, и к грузу вины, лежавшему у него на душе, прибавилась бы ответственность за ее нищету. Адвокат рассказал ей сказку о значительных вложениях в доверительный фонд, сделанных ее отцом и приносящих солидный ежегодный доход. Уолт по-прежнему часто тешил себя мыслью, что как-нибудь даст матери знать, что это его усердная работа, его успехи обеспечили ей комфорт. Но это желание оставалось для него несбыточной мечтой.

Уолт был постоянно занят, встречался с множеством людей, но чувствовал себя одиноким. Он знал, что работники дружелюбны к нему лишь потому, что он их начальник, а не потому, что он нравится им как человек. Мало того, он понял, что большинство работников его побаивается. Он знал, что винить в этом следует лишь себя самого — с годами он стал более нетерпимым. И ему было известно, почему это началось: он понял, что дружба была ненастоящей, что сотрудники не спорят с ним лишь потому, что он босс. Это раздражало его и заставляло возводить вокруг себя все более высокую стену. Единственным человеком, которого можно было с натяжкой назвать его другом, была секретарша Бет. Иногда он даже позволял себе думать, что нравится ей именно из-за своих личных качеств.

Женщин Уолт менял дюжинами: такова была его реакция на диагноз, поставленный Хэнку. Он обнаружил, что в постели с женщиной на время забывает о давившей его боли, что боль словно отступает и даже уходит.

Так что, помимо «официальной» любовницы, живущей в снятой им квартире, он постоянно пользовался услугами девушек по вызову. Уолт не слишком гордился тем, что лишь цинично использовал их для облегчения своих мук, и пытался сгладить вину щедрыми подарками и крупными суммами денег.

Именно ненасытность в отношении женщин заставила его усвоить привычку неукоснительно записывать, где и с кем он провел каждый час своей жизни. Причина была проста: однажды кто-то, предположительно клиент, жестоко убил одну девушку по вызову. Полиция нашла в ее бумагах его имя и телефон — в числе многих других, — но информация была зашифрована, и на ее расшифровку полицейским понадобилась неделя. Поскольку клиентов было много, то на их опрос ушла еще неделя, и лишь после этого служители закона добрались и до Уолта. Он долго не мог вспомнить, где и с кем был в ту роковую ночь, и так разволновался, что следователь решил задержать его. Уолт провел почти сутки в предварительном заключении. В его рабочем дневнике отыскалась запись, что весь тот день он провел в Нью-Йорке, но про вечер там ничего не говорилось. Из передряги его вытащил Габби: как оказалось, его шурин вел дневник. В тот вечер они вместе поужинали и отправились в ночной клуб, где Уолт познакомился с девушкой по имени Рокси. После того как полиция отыскала ее, алиби Уолта было обеспечено. Испытанное настолько не понравилось ему, что он решил больше не повторять подобных ошибок отныне он постоянно вел дневник, где с помощью — специального шифра фиксировал каждое свое движение.

Реакция Черити на ухудшение состояния Хэнка изумила всех, кто знал, какой заботливой матерью она была: она вела себя так, будто сына никогда не существовало. Она спрятала все его фотографии, запретила даже упоминать имя мальчика, словом, стерла из своей жизни память о нем.

Это могло показаться весьма необычным способом выражения скорби, но Уолт догадывался, почему жена так делает: она слишком сильно любила Хэнка, чтобы поступать как-нибудь иначе. Судя по всему, лишь делая вид, что мальчика просто не было, она могла справиться с ужасом и болью. Впрочем, это было всего лишь догадкой: они никогда не разговаривали на эту тему, ведь Уолту тоже запрещалось упоминать о Хэнке.

Вскоре после того, как сына отвезли в дом для неизлечимо больных, Уолт предложил Черити вместе навестить его.

— Это хорошее место, медсестры там очень доброжелательные. Ты знаешь, мне даже показалось, что его состояние немного улучшилось. Я уверен, что в прошлое воскресенье он отреагировал на мой голос, — спокойно сказал он. — Почему ты никогда со мной не поедешь? Давай прокатимся, тем более погода просто отличная.

— Спасибо, но я не могу. У меня дела, — вежливо ответила Черити — словно он пригласил ее на какой-нибудь ленч.

— Неужели эти дела не могут подождать?

— Нет, Уолт, я не поеду. И пожалуйста, никогда больше не заговаривай на эту тему.

Уолт по-прежнему каждое воскресенье ездил проведывать Хэнка, а Черити с головой окунулась в светскую жизнь. Она решила, что дом в Уайт-Плейнсе недостаточно велик и недостаточно величествен для ее новых честолюбивых планов, особенно если учесть, какие деньги теперь водились у ее мужа. Уолт был только рад продать дом — с ним было связано слишком много тягостных воспоминаний.

Они купили двухуровневую квартиру на Парк-Авеню. Черити с энтузиазмом принялась обставлять и украшать ее. Уолт предоставил ей в этом полную свободу действий: это было то немногое, что он мог сделать, чтобы загладить по-прежнему грызущее его чувство вины перед женой. По крайней мере, ему надо было вести дела фирмы, а Черити до сих пор совсем нечем было занять себя.

Обустраивая квартиру, Черити также стала больше внимания уделять своей внешности. Она села на диету и сбросила десяток килограммов, снова сделавшись худой, как скелет — но именно этого требовала мода. Она поставила на зубы коронки и сделала пластические операции на челюсти и носу. Она тратила огромные деньги на одежду, которую покупала у лучших кутюрье, и каждый день проводила по несколько часов в салоне красота. Теперь у нее постоянно была новая прическа, волосы она покрасила в белый идет. Словом, это была уже совсем другая Черити, ее даже можно было назвать привлекательной.

Высший свет