Это - Фай Гогс
Это читать книгу онлайн
Это – роман, который не ждал успеха, но неизбежно произвел фурор.
Скандальный. Нахальный. Безбашенный. Он не просто вышел – он ворвался в мир, швырнув вызов всем и сразу. Его ненавидят. Его запрещают. Поговаривают, что его автор, известный в определённых кругах как Фай Гокс, отсиживается где-то на краю цивилизации. Именно там и родился его дебютный роман, который теперь боятся печатать и цензурировать – настолько он дерзок и едок.
Вы не готовы к этой книге. Она слишком смешная, слишком злая и слишком умная. Она заставит вас хохотать и одновременно задыхаться от возмущения. Вы захотите её сжечь… а потом, скорее всего, купите второй экземпляр. Готовы рискнуть? Тогда открывайте. Если осмелитесь.
Джо, двадцатипятилетний рекламщик из Нью-Йорка, получает предсмертное письмо от своей тети, в котором та уведомляет его, что собирается оставить все свое весьма крупное состояние своей воспитаннице Лидии, о которой тот ничего не знает. В письме содержится оговорка: наследство достанется Джо, если он докажет, что Лидия — ведьма.
Задача, с которой сегодня справилась бы даже парочка третьеклассниц, вооруженных одной лишь верой в силу слез и взаимных исповедей, на поверку окажется куда сложнее. Герою не помогут ни трюки с раздваиванием, ни его верная «Беретта», ни запоздалое осознание глубокой экзистенциальной подоплеки происходящего.
«Это» — роман, написанный в редком жанре онтологического триллера. Книга рекомендована к прочтению всем, кто стремится получить ответы на те самые, «вечные» вопросы: кем, когда, а главное — с какой целью была создана наша Вселенная?
В большом искусстве Фай Гокс далеко не новичок. Многие годы он оттачивал писательское мастерство, с изумительной точностью воспроизводя литературный почерк своих более именитых собратьев по перу в их же финансовых документах. Результатом стало хоть и вынужденное, но вполне осознанное отшельничество автора в природных зонах, мало подходящих для этого в климатическом плане.
Его дебютный роман — ярчайший образчик тюремного творчества. Он поставит читателя перед невероятно трудным выбором: проглатывать страницу за страницей, беззаботно хохоча над шутками, подчас вполне невинными, или остановиться, бережно закрыть потрепанный томик и глубоко задуматься: «А каким #@ №..%$#@??!»
Увы, автор не успел насладиться успехом своего детища. Уже будучи тяжело больным, оставаясь прикованным к постели тюремной лечебницы для душевнобольных, он не уставал твердить: «А знаете, что самое паршивое? Написать чертов шедевр и видеть, как эта жалкая кучка имбецилов, так называемое "остальное человечество" продолжает не иметь об этом ни малейшего понятия!»
Все принялись с вожделением стонать и подвывать, неприлично извиваясь.
– Друг, когда-нибудь криптографы Пентагона подберут ключи к твоим маленьким грязным чатикам, и наш военизированный папаша тебе яйца оторвет, – пропыхтел начинающий косеть Робби. – Стеффи вертит стариком, как новоорлеанская дева вертит картами Таро. Объясни, что ты тогда будешь делать? Я знал в колледже одного чувака, так у него…
– Поздно горевать. До свадьбы меньше недели.
Это были слова человека, мужественно смирившегося с последствиями выпавшего ему тяжкого жребия.
– Что-о-о? И ты ничего не сказал братьям-передвижникам?! – взбеленился Мэтт.
– Робби был в курсе.
– О, подлость и вероломство! Когда мальчишник? Что со стриптизершами? Мне необходимо посетить солярий! О-о!
– Господа! – снова взял слово Робби. – Думаю, даже наш друг Стивен не станет спорить, что стриптизерши – это malum necessarium[5]. От лица тех моих коллег, которые в пику критиканам тяготеют к строгим канонам неоклассицизма, добавлю, что хотя различным виброагрегатам дистанционного действия еще предстоит стать предметом отдельных дискуссий, но, разумеется, шипованные ошейники, бассейн со взбитыми сливками, съедобное нижнее… Что такое? Молчать!
– Позор! Долой! Так и сыплет латинскими словечками! – негодованию аудитории не было предела. – Вы-таки когда последний раз имели секс, дедуля? В восьмидесятых? Специально для вас вызовем медсестер-близняшек, с ног до головы обклеенных крестами из красной изоленты – пусть вставят вам катетер под Фила Коллинза!
– К порядку, господа, к порядку! Я всего лишь стремлюсь призвать вас к осмотрительности. Напоминаю: отец только и ждет повода, чтобы избавится от Джо! Запросто может послать шпиона, и уверяю вас: это точно будет морской пехотинец, переодетый в стриптизершу…
– Я, кстати, однажды имел coitus spurius[6] с морским пехотинцем, – вставил я. – Правда, он был жен…
– Прошу прощения, милейший, но сколько именно вы готовы поставить на то, что этот ваш так называемый «морской пехотинец» и вправду был женщиной?
– Пять… нет, пожалуй, три к одному. А что?
– То есть минимум один к трем, что наш морской пехотинец окажется щетинистым верзилой вот с та-а-акенным кадыком? А теперь представьте нас, одетых, как и полагается, нацистами и грудничками, отражающих яростные лобовые атаки перевозбужденного защитника отечества под аккомпанемент мерзких визгов нашего друга Стивена! Как вам такой пейзажик, любезнейший дон?
Лица пацанов озарились тициановским внутренним сиянием, что происходило всякий раз, когда нам удавалось выжать целую серию гомо-трансфобных панчлайнов из диалога, поначалу не казавшегося им хоть сколько-нибудь перспективным.
– А я не могу не обратить внимание на отвратительное поведение нашего друга Стивена: весь вечер он нам рта не давал раскрыть! Лил ушаты грязи на мою невесту; бахвалился анальным сексом с морскими пехотинцами; а теперь спит, как ни в чем ни бывало…
И пока группа одухотворенных молодых людей, смелых исследователей самых потаенных глубин сексуальности, обменивалась тонкими, интеллектуальными замечаниями, мои глаза закрылись, и мне привиделась жуткая, но невероятно реальная картина:
Я лежу в холодной гнилой жиже, прикованный к склизлой деревянной стене, о которую снаружи яростно бьются волны, и пытаюсь криком отогнать крыс, рвущих на части мою плоть. Сверху открывается люк, и я вижу спускающегося по веревочной лестнице человека в грязной шляпе с соколиным пером, черном, шитом золотой нитью камзоле явно с чужого плеча и ржавым топором, заткнутым за широкий кожаный пояс с оловянной пряжкой, рядом с которой я вижу связку ключей.
Я точно знаю, что один из них – от моих кандалов, а еще – что этот человек собирается разрубить меня на куски, и спастись я смогу, только если притворюсь мертвым. Сквозь полуприкрытые веки я вижу, как он вытаскивает топор, и, подходя ко мне, скалит кривые, почерневшие от табака и тухлой солонины зубы. Ближе… ближе. Тут, главное не поспешить и выбрать правильный момент, иначе я лишусь не только жизни, но и шанса прильнуть к прохладному источнику, одного глотка из которого мне бы хватило, чтобы навсегда утолить мою неизбывную жажду, растянуть, увековечить эти внезапные – и такие короткие! – вспышки мгновенного чистого постижения, что преследовали меня еще…
Но тут меня растолкали, и я, сразу забыв о своем сне, как ни в чем ни бывало вернулся к жарким обсуждениям нюансов моего последнего холостяцкого загула, включая различные извращения и прочие циничные акты попрания моральных устоев общества.
Да и что я видел? И видел ли? И есть ли вообще смысл доверять словам рекламщика? Обязательно задумаетесь об этом, когда вам на глаза попадется очередной абсолютно лысый сенбернар, истязаемый укусами миллионов злобных блох, суровых бойцов с тяжелыми челюстями, которых теперь уже не проймешь вообще ничем, включая прямое попадание из шестидюймовой армейской гаубицы – и все благодаря той самой чудодейственной эссенции из тюбика с надписью «На-ка, выкуси!»©
А пока не показалось ли вам, что чего-то не хватает, некоего финального аккорда, без которого весь этот волшебный вечер, а вместе с ним и третья глава этой книги остались бы незавершенными? И тут вы правы! Наш друг Стивен, несколько последних минут не принимавший активного участия в обмене мнениями, вдруг очнулся, открыл рот, издал ужасный рев и изверг лавину…
Глава 4
В которой никого не тошнит, а я знакомлюсь с будущими предками своих детей
В магазин для новобрачных я приехал минут на сорок позже назначенного – уже, честно говоря, немного паникуя. К моему счастью, Стеффи, примеряющая великолепное подвенечное платье с перьями и стразами, была слишком занята, чтобы злиться.
– Придурок не мог не опоздать, – задумчиво пробормотала она, разглядывая себя в зеркале.
А там, друзья мои, было на что посмотреть, поверьте! Я не считаю себя мастером высокого любовного слога, и для того, чтобы во всех подробностях описать Стеффи, мне пришлось залезть в сеть и отыскать там стихотворение следующего содержания:
Бежит ручей ее кудрей
Льняными кольцами на грудь.
А блеск очей во тьме ночей
Пловцам указывал бы путь![7]
Поэт намекает, что некая Молли – очевидно, объект его матримониальных поползновений – пройдя необходимую подготовку, могла бы без труда освещать своим взглядом путь для тех, кому за какими-то чертями понадобилось устроить ночной заплыв в заведомо неприспособленном для этого водоеме. Судя по отзывам на странице автора, нашлось немало людей,
