Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

– Послушай, это ведь Аксель. Конечно же, он захочет всех нас видеть. Почему ты решила, что он не был бы рад тому, что друзья позаботились и устроили ему крутой праздник-сюрприз? – Она придвинулась вперед и добавила, понизив голос: – Если тебе лень заморачиваться из-за дня рождения своего же парня, то мы прекрасно справимся и без тебя.

Йенни покачала головой:

– Поверь, Аура, мне не лень. Я просто… Да неважно. Если все считают, что это хорошая идея, то пожалуйста, давайте устроим вечеринку. Я буду счастлива помочь, чем смогу.

– Вот этой другой разговор! – откликнулся Оскар. – Да и вообще, с чего ты взяла, что он всех игнорирует и что его в городе нет? Ну, то есть да, всю неделю от него ни слуху ни духу не было, но вчера он приходил ко мне домой, и мы зависали у меня часа три.

– Что? Зачем он приходил? С ним все хорошо?

Оскар растянул губы в хитрой улыбке и почесал висок. В его ярких атласно-синих глазах мигал огонек недоброго веселья.

– Ну… он… приходил забрать свой подарок авансом, скажем так. Все с ним нормально. Расслабься.

Йенни опустила взгляд на поверхность стола и лишь тяжело вздохнула…

* * *

После школы Йенни поехала к дому Акселя. Холодное дыхание ветра жгло кожу, и даже теплый шарф, натянутый до носа, не защищал от вонзающихся в щеки морозных игл. Море было спокойно, беззвучно – оно словно затаилось в ожидании. Высокое лазурное небо оттеняло кварцевый цвет воды.

Йенни прислонила велосипед к фасаду дома и, быстро взбежав по ступенькам, постучала в дверь. Никто не открыл. Она постучала вновь, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Руки от холода раскраснелись, она почти ничего ими не чувствовала.

Послышались чьи-то неторопливые шаги, а затем дверь резко распахнулась.

– Здравствуй, Йенни, – проговорила Кристин, глядя гостье в глаза. Тень усталости лежала на ее лице, точно кисейная фата.

– Я могу увидеть Акселя? – спросила Йенни, поджимая губы.

– Да, конечно, проходи.

– А давно вы вернулись? Я приходила тут недавно… никого не было.

– Я вернулась вчера ночью. Аксель не ездил со мной. Странно, что он не открыл.

– Да ничего, – кротко ответила Йенни, поджимая губы. – Бывает.

Она вошла в дом, распутывая обвернутый вокруг намокшей шеи темно-синий шарф. Йенни разулась и зашагала прямиком к комнате Акселя. Ее тело била мелкая дрожь, во рту пересохло от волнения.

У двери Йенни остановилась и пару раз постучала, спрашивая разрешения войти. Принюхавшись, она сморщила нос. Густой приторно-удушливый запах марихуаны доносился из комнаты.

«Ему нельзя курить эту дрянь», – подумала Йенни, вспоминая обрывки сотен статей о биполярном расстройстве, что она читала последние два месяца вместо домашних заданий.

Так и не достучавшись до Акселя, Йенни приоткрыла дверь, беззвучно проскользнула в комнату.

Он сидел на заваленном одеждой полу. Между его губ был зажат тлеющий косяк, в руках лежала черная гитара, на которой он безуспешно пытался выстроить аккорд. Неистово трясущиеся пальцы отказывались подчиняться, и звук получался фальшивый, смазанный. Лицо Акселя исказилось от злости и раздражения. Секундой позже он с криком «Ненавижу все это!» швырнул музыкальный инструмент в сторону. Гитара издала жалостливый стон, упав лицевой стороной на пол.

Затем как ни в чем не бывало он посмотрел на Йенни.

– Привет. – Голос его прозвучал ровно, безэмоцианально.

Взгляд Йенни замер на руках Акселя. Поверх незаживших порезов показались десятки свежих. В некоторых местах золотистую кожу едва можно было разглядеть из-за уродливых темно-вишневых борозд. Его изувеченные руки были похожи на поле боя.

Дрожащие губы Йенни разомкнулись, но говорить она не смогла. Краем глаза Йенни заметила бордовые пятна, окропляющие серое одеяло.

– Ты что, п-перестал принимать лекарства? – спросила Йенни. Она нахмурилась, сделала неуверенный шаг Акселю навстречу. Ноги едва держали ее – смотреть на него в таком состоянии было выше ее сил.

– Ты серьезно? – вопросом на вопрос ответил Аксель, поднимаясь с пола. – Как же ты задолбала меня со своими таблетками! Это первое, что ты решила спросить после того, как мы не виделись неделю? Ни привет, ни как дела?

– Аксель, это не шутки! – резко выпалила Йенни. На лбу от напряжения вздулась вена. – Я не знала, что думать все это время! Я не спала всю неделю! Я так боялась, что ты что-то с собой сделал! Если я тебе надоела, если ты устал от меня, ты мог бы просто так и написать. Я бы это пережила. Но не исчезать вот так… Не пугать…. – Она моргнула, и одна слеза поползла к подбородку, матово заискрилась на фарфоровой щеке. Судорожный вздох затрещал в груди. – Ты хоть представляешь, каково мне было?! А ты теперь отшучиваешься? Ты хоть понимаешь, как важно тебе принимать эти лекарства?

– Да, да, я перестал пихать в себя эту дрянь, если тебя это так волнует. И теперь ни ты, ни этот чертов мозгоправ не заставите меня снова пить сраные таблетки! Я устал быть гребаным зомби, Йенни. Если это то, что вы считаете «нормальным состоянием», то я отказываюсь быть нормальным.

– Это для твоего же блага… – уже спокойнее произнесла Йенни. Она чувствовала, как звук пульса в ушах становится громче, отчетливее. Жар теперь охватил не только лицо, но и шею.

– Нет, ни хрена подобного! Ты носишься со мной, потому что хочешь исправить меня, тебе нужно починить меня, сделать охренительно стабильным и нормальным. Как это там пелось в той тупой песенке? Но вот в чем вся проблема – я не сломанная кукла, не нужно меня чинить. Я живой, мать вашу, человек! Я такой, какой есть. И ты ничего не поделаешь с этим! Это дерьмо со мной навсегда!

– Ты ведь понимаешь, что это не так… Я на самом деле хочу для тебя только самого лучшего.

– Тогда оставь меня в покое или побудь хоть раз на моей стороне, а не на стороне тех, кто пытается превратить меня в гребаный овощ. – Аксель потушил окурок в пепельнице, что стояла на тумбе. – Но ты ведь не можешь так, да? – Он выдержал паузу, впился в Йенни презрительным взглядом. Аквамариновые радужки, казалось, вот-вот треснут от ярости. – Проваливай. Уходи отсюда! Найди себе «нормального» парня, которого тебе не придется исправлять, с которым ты не будешь из жалости, за которого тебе не придется переживать, который будет такой же идеальный и здоровый, как и ты сама. Я не такой. Уж прости! И никогда из меня не выйдет достойный тебя человек! Смирись!

Йенни открыла рот, но не могла найти в