Алчность - Анита Берг

— Вот что я тебе скажу, Джейми. Я заплачу за последнюю вечеринку, но только потому, что продукты поставляла одна моя подруга и я не хочу лишать ее честно заработанных денег. Но ничего более, ты понял?

— Спасибо, Мика, ты просто молодчина. Но тебе не кажется…

Как оказалось, он разговаривал сам с собой: дверь за Микой уже закрылась. Джейми почувствовал, что дрожит. Он подошел к подносу с выпивкой и налил себе большой бокал виски, который выпил одним глотком. По его спине пробежал холодок. Неужели между ними все кончено? Неужели Мика ушла от него?

Самое большое впечатление на него произвело то, как Мика разговаривала с ним: спокойно, не повышая голоса, не проявляя абсолютно никаких эмоций. Смысл сказанного ею начал просачиваться Джейми в кровь, отравляя ее, лишая его желания жить. «Но ведь она всегда разговаривала со мной так, — подумал он, наливая себе еще один бокал. — Неужели все эти годы я жил не с живой женщиной, а со своей мечтой?»

Глава 5

Уолт

1

Нью-Йорк, осень 1992

Уолт хорошо знал, что его странствия по свету с целью отыскать какое-то чудотворное лекарство тревожили бухгалтеров его фирмы и забавляли работников, считавших подобные поездки такими же бесполезными, как поиски Святого Грааля.

Но Уолт все равно считал, что они ошибаются. Он любил повторять, что если бы образованные люди прислушивались к рассказам знахарей, то пенициллин и многие другие средства были бы открыты на сотни лет раньше. Одно только уничтожение бразильского тропического леса стоило человечеству Бог знает скольких лекарств. Уолт знал, что время сейчас бежит слишком быстро, и если такие люди, как он, не станут вкладывать значительные деньги в исследования и эксперименты, то многие вещи будут безвозвратно утеряны.

Работники его компаний, если бы они меньше боялись своего шефа, наверняка согласились бы с таким замечанием, но при этом упрекнули бы его за то, что он тратит почти все свое время на поиски средств от облысения и импотенции. А он бы ответил на это, что компании, выпускающей такую продукцию, с головой хватало бы денег на исследования лекарств от всех прочих болезней.

Поездки Уолта так часто заканчивались ничем (кстати, тот же результат принес и последний вояж в Бомбей и Каир), что он сам задумывался над тем, стоит ли в следующий раз лететь через полмира только для того, чтобы встретить очередного шарлатана, пытающегося надуть его. Но он всегда знал, что стоит ему услышать об очередном чудо-средстве, как он тут же отправится в путь. Эти поиски стали для него чем-то вроде наркотика. Кроме того, таким образом он воздавал память дедушке.

Больше всего на свете Уолт жалел о том, что его дед прожил недостаточно, чтобы стать свидетелем нынешнего процветания его компании «Дабл-Ю-Си-Эф»: он не успел увидеть огромных полей с лекарственными растениями, многочисленных фабрик и лабораторий, оснащенных по последнему слову техники, всеамериканской аптечной сети… Сейчас на него работали тысячи человек, но в самом начале своего пути он был так занят, что ему хватало времени лишь на одно письмо деду в месяц, да и то это было скорее не письмо, а отчет. Теперь, когда дед был мертв, Уолт сожалел, что не посылал настоящих писем и редко навещал его. Он так и не побывал на могиле Дензила. «Как-нибудь надо будет вырвать время», — подумал он, вставляя ключи в дверь своей двухуровневой квартиры на Парк-Авеню.

Он повесил пальто в стенной шкаф, обклеенный фотообоями, с изображением вида на Версаль. Затем достал из кармана черный кожаный блокнотик и, как всегда, записал время своего прихода. Уолта часто спрашивали, почему он фиксирует время всех мало-мальски значащих событий его дня, но он никогда не удосуживался объяснять это, отговариваясь тем, что любит иметь точное представление о распорядке своего дня. Его не останавливало даже то, что пришлось разработать специальный шифр, чтобы помешать Черити совать нос в его дела.

— Уолт, это ты? — крикнула его жена из зала, который ей нравилось называть салоном. Когда-то на его месте были три большие комнаты, но после перепланировки они превратились в одну, просто огромную. Окна здесь выходили на Центральный парк, но они были постоянно закрыты портьерами, такими вычурными, что Уолта всегда удивляло, зачем надо было дополнительно платить сотни тысяч долларов за вид из окон и при этом никогда его не видеть. Черити сидела за своим французским секретером восемнадцатого века и что-то писала. В камине, обошедшемся просто в невероятную сумму, горел огонь. Но Уолт всегда считал, что коль уж подобные вещи делают Черити довольной, то они стоят любых денег.

— Повезло на этот раз? — спросила она, не отрывая взгляда от списка, который составляла.

— Пока неясно. Надо будет провести более тщательный анализ средства от облысения — это вытяжка из мангового дерева. Но с лекарством от импотенции все как обычно — какой-то несчастный носорог погиб зря. Когда эти людишки наконец поймут, что им меня не провести?

Уолт сел на элегантный золоченый стул, стоявший у камина и предназначенный скорее для украшения, чем для удобства. Он решил, что поговорит с женой минут пять, а затем пройдет в свой кабинет и упадет на потрепанный, но такой уютный диван, который он так любил, а Черити ненавидела.

— Что это за список? — спросил он, скорее из вежливости, чем из интереса.

— Это список людей, которых я приглашу на благотворительный обед — сбор средств для ВИЧ-инфицированных и умственно отсталых детей.

— Что ж, похвально.

— Кажется, я слышу в твоем голосе иронию?

— Ну, что ты! Надо же что-то делать для бедняжек.

— Тем более, если учесть, в какой области ты работаешь…

— Именно.

— Ты не хотел бы рассказать моим дамам о том, какие исследования ты сейчас проводишь?

— Нет. Если желаешь, я поручу это Винтер Салливан.

— А, этой… — презрительно усмехнулась Черити. — Не думаю, что выступление такой дамочки будет воспринято всерьез.

— Ты хочешь сказать, такой молодой и красивой? — улыбнулся Уолт, представив себе, как отреагируют на появление Винтер подруги его жены — худые, как скелеты, и с одеревеневшими от многочисленных подтяжек лицами.

— Ничего я не хочу сказать. Просто дамам не понравится, если перед ними выступит какая-то секретарша.

— Винтер — наш лучший специалист по связям с общественностью. Она и впрямь очень хороша — знает, о чем говорит, и отлично формулирует свои мысли.