Сделай громче - Денис Нижегородцев

тебя есть проблемы?! – в последнее время Алла все чаще прибегала к так называемому шизоидному бунту. – Но я тоже человек! И вообще – оставь меня в покое!

Короче, все с ней понятно…

Ну а самая последняя шизоидная схема проходит под девизом: все может рухнуть в любую минуту! Здесь такие, как моя бывшая жена, выбирают только гиперкомпенсацию. Могут совершать максимально безрассудные поступки или прибегают к своему любимому магическому мышлению.

К слову, я неоднократно прятал от Аллы таблетки со снотворным или подменял их на пустышки с эффектом плацебо, когда пациент не знает о подмене. В последний раз, выпив их, она оставила на прикроватной тумбочке записку с коротким, но многозначительным содержанием:

– Etiam si omnes, ego non…

Я так и не успел спросить у шизоидной супруги, что именно она вкладывала в эти слова. Но, зная латынь, сумел перевести их на русский:

– Если даже все это сделают, то я – нет.

Что бы это ни значило!

А потом задал тот же вопрос… Александру Аркадьевичу Северову. Он все еще был моим супервизором. И можно сказать, что весь наш брак с Аллой прошел перед его глазами.

– Тут даже к психологу не ходи! – заключил он.

– И все-таки?

– Эта фраза о приоритете коллективного блага и моральных ценностей над частными.

– Попроще нельзя? Мы не на занятии.

– Слава богу, иначе я влепил бы тебе пару!

– Александр Аркадьевич!

– Твоя жена хотела сказать, что она так и не стала своей внутри вашего, пусть и небольшого коллектива – семьи. И заметь, я говорил об этом с самого начала…

Что правда, то правда – Северов изначально был против нашего брака. И что греха таить, в какой-то мере я и женился-то назло ему, на неподходящей по многим раскладам, противоположной мне, шизоидной Алле.

– Но ты зря нос повесил, – Александр Аркадьевич по своему обыкновению высморкался без платка и вытер руку о первый попавшийся предмет.

– Фу!

– Но есть ведь и хорошая новость! – добавил он.

– Какая?..

– Теперь и ты, и она свободны и можете найти себе тех, кто действительно вам подходит!

– Ага, разбежался, сейчас выйду отсюда и пойду искать!

– Зря иронизируешь. Я бы посоветовал присмотреться к тем, кто окружает тебя каждый день.

– К Анне Василюк?

– Обижаешь! Василюк тебе в подметки не годится. Об этом я тоже говорил с самого начала… Ищи дальше…

Так или иначе, но Северов даже в своей спорной провокационной манере умел вытаскивать меня из самых непростых состояний. Вот только теперь я не общался ни с ним, ни с Сашкой, который не формально, но по сути тоже был моим психологом. И без них развод ударил по мне особенно ощутимо.

Да, считается, что эпилептоиды выходят из таких ситуаций проще. Мы – реалисты и умеем принимать действительность, какой бы та ни была. И даже способны признать, что ошибались, хотя обычно внутренняя правота у нас зашкаливает. В то время, как одинокие шизоиды настолько привыкают к одному-единственному партнеру на долгие годы, что при разводе ощущают, будто отрезают кусок себя! Для них это даже не драма, но трагедия, которая в ряде случаев завершается весьма плачевно.

– Ненавижу! – кричит мне вслед Алла.

– Понимаю… – мысленно отвечаю я.

Однако вывод из всей этой истории – не тот, который некоторые из вас уже поторопились сделать. Проблема не столько в разнице психотипов или том, что одни способны справляться с трудностями, а другие нет… На самом деле, помочь можно почти всем. Особенно, зная психотип и подобрав для него адекватную терапию. Проблема в том, что у Аллы был Саша. У меня же не было никого! Поэтому я, возможно ожидаемо для вас, но неожиданно для себя самого… запил. И спустя какое-то время обнаружил собственное тело в баре «У Сани», название которого так удачно совпадало с именем моего старого друга. Последний тоже не заставил себя долго ждать. Подсел, как ни в чем не бывало, за барную стойку:

– Мне то же самое! – и обернувшись ко мне, добавил: – В прошлый раз мы не договорили.

– Тогда удиви меня! – подумал я, едва сдерживая рвотный позыв.

Но вслух не смог выговорить ни слова.

– Бармен! – Сашка зачем-то снова подозвал того человека, и указал на меня. – Налейте ему еще!

– Зачем? Я уже нормально выпил, – мысленно я рассуждал еще достаточно здраво.

– Нет, ему надо еще! – настоял приятель. И только после того, как я снова выпил, продолжил: – В прошлый раз я не досказал самого главного…

– Ну не томи, мучитель!

– …Алла ждет ребенка.

От неожиданности я едва не протрезвел, на время обрел дар речи и даже умудрился «пошутить»:

– Поздравляю… в…вас… Уэээ! – вырвалось у меня вместе с рвотными массами.

Но Саша не спешил принимать поздравления. Вместо этого он дождался, пока за мной уберут. А затем нанес еще более сокрушительный удар – хотя еще минуту назад казалось, что не может быть ничего сокрушительнее, правда?

– Но это не мой ребенок, – объявил он.

– Уж не мой ли? – внутренне скривился я.

– И не твой, – «успокоил» товарищ.

– Тогда чей?!

– Отец ребенка – Северов.

– Какой Северов? Александр Аркадьевич?!

– Да. Ты знаешь других?

Я сумел лишь раз неопределенно мотнуть головой.

– Понимаю, ты не можешь в это поверить, – посочувствовал мне друг. – Но Алла ждет от него ребенка, а я прикрываю обоих… Все-таки такой скандал был бы… Тем более, что Северов никогда в этом не сознается… И жить с Аллой тоже не будет… Надо было спасать ситуацию…

Плохо помню, что было дальше. По-моему, Саша даже доставил меня до дома. Ну как, до дома? Дома у меня больше не было. Но до квартиры в Восточном Бирюлево, где я мог временно перекантоваться у нашей бывшей дворничихи, пока не найду жилье получше.

Сказать, что в тот день я удивился – это ничего не сказать. Но и возможностей, чтобы адекватно выразить свои чувства, у меня тоже не было. Ни под одну известную мне схему ситуация не подходила. Возможно, Джеффри Янг просто не смотрел «Санта-Барбару»…

Глава 33. Хорошего помаленьку

Пытливый читатель наверняка задастся вопросом, а где же позитивные схемы? Могло даже сложиться впечатление, что в наших головах – лишь мрак и безысходность. Но нет, свет в конце тоннеля все-таки есть. Вот только в отличие от дезадаптивных или негативных схем, которых целых восемнадцать, противоположных им только четырнадцать.

– Дискриминация, однако! – подумала Анастасия, снова