Рассвет сменяет тьму. Книга вторая: Восставшая из пепла - Николай Ильинский

войне, имея здравые мозги в голове и храбрость в сердце, на них можно быстро взбежать… Так вот запомни, сержант, наш командарм генерал-лейтенант танковых войск Павел Александрович Ротмистров… А против нас командующий группой армий, сам танковый бог фашистов, правда, еще с синяком под глазом после Сталинграда, генерал-фельдмаршал Манштейн с тремя бронетанковыми дивизиями… Представь себе, одна дивизия называется «Адольф Гитлер», а другая — «Мертвая голова», вот и получается, что у фюрера мертвая голова, и мы ее оторвем, будь спокоен!.. Представь, — весело, со смехом сказал Игумнов, — этот Адольф сам позвонил мне по телефону и сообщил, что победа под Курском явится факелом для всего мира, я его, конечно, поблагодарил за столь важное сообщение и сказал: у русских есть поговорка «не хвались идя на рать, а хвались идя с…» Ну, а дальше ты знаешь, какое следует слово… Вообще, сгорит в этом факеле вся их саранча, не спасет ее никакая броня…

— Ого, саранча! — воскликнул Митька. — Сплошные «тигры», дикое зверье, да еще и их защитники — «фердинанды»!

— Не робей, воробей, собьем с них спесь, — в голосе Игумнова прозвучали спокойствие и уверенность. — Вот эта истина, которая действительно не потребует доказательств, сержант Храпов!

12 июля немецкие войска прорвали оборону в полосе 69-й армии, захватили несколько населенных пунктов, угрожая левому флангу 5-й танковой армии. Для ликвидации этой бреши была брошена танковая бригада, в которую входил батальон капитана Василия Игумнова. Главной целью, намеченной немецким командованием, стала Прохоровка, вокруг которой растились поля, в некоторых местах перерезанные балками.

— Не повезло! — Игумнов разостлал на столе карту и карандашом делал на ней кружочки…

— Почему не повезло, товарищ капитан? — поинтересовался Митька, заглядывая в карту.

— Здорово не повезло! — повторил Игумнов и далее объяснил: — Почти всю нашу бригаду направили в 69-ю армию, а нас тут оставили… Они там будут наступать… Да ты смотри сюда и читай, — ткнул капитан карандашом в карту, — видишь — Шелехово, Мелехове, вот здесь Хохлово и… Да ты читай, читай!.. Игуменка!.. Мое родное село!.. Я мог бы дома побывать. Парного молочка из крынки попить, — но, вспомнив о немилосердной жаре, добавил: — Или лучше холодненького, прямо из погреба! — на секунды Василий задумался, тень скорби набежала на его загоревшее и обветренное лицо. — Если там хоть что-то осталось…

— Товарищ капитан, все готово, — подошел к ним Стропилин, — и мотор, как часы, работает, и ствол тридцатьчетверки изнутри, как зеркало…

— Значит, мотор чихать в пути больше не будет? — сурово спросил Игумнов.

— Ни в жисть, товарищ капитан! — весело ответил Стропилин.

— Так смотри же, — предупредил комбат, — иначе будет тебе «жисть», — усмехнулся он, — сам чихать станешь!..

Игумнов обошел расположение своего батальона, поговорил почти с каждым экипажем.

— На легкий променаж не надейтесь, трудновато придется…

— Мы привыкли, товарищ капитан, — отвечали комбату танкисты.

— Не в первый раз в бой идти.

— Есть такая высотка, обозначенная цифрами 226, и там же село с чудным названием Прелестное, — рассказывал капитан. — Если немцы высотку возьмут — дорога на Прохоровку будет для них свободна…

— Я видел за тем селом артиллерию, товарищ капитан, — вспомнил Митька. — Мне говорили, что это 233-й артиллерийский полк, вряд ли немцы там прорвутся…

— Мы должны помочь артиллеристам, — закончил беседу Игумнов.

И в эти минуты у высотки 226 выросла стена из пыли и дыма.

— Танки! К бою! — прошла команда по батареям.

Командиру полка подполковнику Ревину доложили о сорока вражеских танках, стремительно двигавшихся на позиции полка…

Вспыхнул ожесточенный бой. Артиллеристы в упор расстреливали танки, но вскоре иссякли боеприпасы.

— Гранаты! — подполковник первым пополз навстречу «тигру» и подбил его, с танка сорвалась левая гусеница, башня стала дымиться.

Теперь уже в руках всех батарейцев оказались гранаты. В поле горело около двадцати бронированных машин врага, которые ценою жизни артиллеристов были остановлены всего лишь в двух километрах от Прохоровки.

Неизбежность контрудара нарастала. Назревало крупнейшее танковое сражение. По данным разведки, западнее и юго-западнее Прохоровки было сосредоточено до пятисот, в основном тяжелых «тигров». Еще столько же боевых машин имели фашисты в районе Обояни и Мелехова. Срочно была проведена рекогносцировка местности предстоящих боевых действий. Используя ее результаты, командующий 5-й танковой армией генерал-лейтенант Ротмистров объяснил командирам, присутствовавшим на оперативном совещании:

— Южнее Прохоровки ландшафт не позволит нам развернуть главные силы, маневр танковых соединений будет ограничен, поэтому, — командующий сделал паузу, вглядываясь в знакомые обветренные и почерневшие и от загара, и от пыли лица командиров, которым предстояла решающая схватка с вооруженным до зубов врагом. — Да, немцы вводят в бой новейшие тяжелые танки и самоходные орудия, большой практики уничтожения такой техники у нас нет… Но это пока!.. Научимся!.. Сосредоточимся несколько западнее и юго-западнее Прохоровки на фронте до пятнадцати километров… Основное направление — населенные пункты Лучки и Яковлево…

Наступление проводилось в два эшелона. В первом находился 2-й гвардейский танковый корпус, в который входил и танковый батальон капитана Игумнова. Батальон располагался в районе совхоза «Октябрьский».

— Вы в самом центре, — сказали комбату в штабе корпуса, — с вас все начнется, а как вы начнете, так и продолжится…

Утро 12 июля 1943 года выдалось на редкость светлым и безветренным. Небо без единого облачка, голубое и спокойное. На рассвете в большом совхозном саду заливисто щелкал и распевал соловей. Жить бы и радоваться! Но пришли чужие люди и принесли с собою смерть. И этих людей надо было во, что бы то ни стало прогнать и уничтожить.

Перед началом наступления к танку подошел солдат.

— Товарищ капитан, рядовой Муравский по вашему приказанию явился, — приложил он руку к шлему.

— Хорошо, Муравский, стрелять из пушки будешь, — сказал Игумнов, разглядывая солдата щуплого, невысокого роста.

— Есть, товарищ капитан!

— Заряжающим у тебя вот… сержант Носов… Знакомьтесь…

Оказывается, Стропилина Муравский знал, как и капитана. Только был он до этого в другом экипаже того же батальона. Танк, в котором он был стрелком, подорвался на мине, ему одному удалось спастись, вовремя выбраться из пылающей машины.

— Остальные так и остались в железном гробу, — загрустил Муравский. — Такие хорошие ребята, я с ними от самого Дона шел…

Пятнадцать минут длился артиллерийский налет, штурмовики низко над землей проносились в сторону немецких позиций, небо над которыми стало мутнеть. В восемь часов тридцать минут грозно заревели моторы тридцатьчетверок.

— Вперед! — скомандовал Игумнов батальону, и его танк первым быстро и легко помчался в сторону совхоза «Октябрьский». На широком русском поле развернулось знаменитое танковое сражение, по существу, решившее судьбу Курской битвы. Казалось, сама природа помогает советским танкистам. Яркое солнце четко вырисовывало контуры немецких танков, давая вести по ним прицельный