Правило 24 секунд - Юля Артеева

что слишком стереотипны. Наумов закрывает за собой дверь, обрывая поток тестостерона.

Выглядит радостным и настороженным одновременно. Я обычно перед играми не прихожу, чтобы не сбивать настрой.

Сегодня у пацанов домашний матч, и вчера весь день они провели на тренировке, а потом в гостинице, мы долго не виделись. Ну, мне так кажется. Я пока сложно переношу его отсутствие, но стараюсь нащупать то, что меня искренне увлечет. И это не должны быть мои мелкие или учеба.

Мне хочется быть отдельным цельным человеком. В первую очередь для себя. Во вторую: для того, чтобы Гордею было со мной интересно.

– Соскучилась? – спрашивает он, а сам первый тянет ко мне руки.

С готовностью его обнимаю, нетерпеливо обшариваю его спину, пальцами веду по направлению мышц, жадничаю, я так скучала, правда!

– Вижу, что да, – шепчет он мне на ухо.

Опомнившись, отталкиваю Наумова от себя. Стараюсь смотреть строго, хоть, я уверена, глаза транслируют несколько другие эмоции.

Произношу, складывая руки на груди:

– Ты говорил, что не будешь влезать в неприятности.

Гордый приподнимает брови и склоняет голову на бок:

– Так?

– Влада так сильно избили, я видела фото. У него даже глаза не открываются.

– Переживаешь за него? – интересуется Наумов жестко.

Карие глаза темнеют, я эти оттенки уже наизусть знаю. Расстроен, злится, я эго его задела.

Тоже начинаю закипать:

– Совсем конченый, Наумов? Я за тебя переживаю! Что будет, если ты отмечаться к инспектору придешь, а у тебя костяшки сбиты?!

Вместо ответа он демонстрирует мне руки. Они целы. Слова застревают в горле, только дышу тяжело.

Потом говорю уже не так уверенно:

– А если он заявит? Не только Владос. Хоть кто-то из них.

Гордей вздыхает и опирается спиной на стену, смотрит на меня прямо и строго. Я уже жалею, что налетела на него с претензиями. Разве нельзя было просто спросить? Он бы все объяснил.

– Маш, мальчики в порядке. Скажем так, запрещенных приемов никто не применял. Ручки у всех тоже целы. Заявлений никаких не будет, потому что вопрос наконец закрыт. Все все поняли.

Хмурюсь и отвожу взгляд. Я знаю, что Гордей никогда не стал бы вредить людям просто так. Но я все еще учусь принимать его картину мира. Так переживала, что он ответит за ту драку, нервничала, ждала. И оказалось, что месть и правда подают холодной.

Сдаюсь и говорю тихо:

– Я просто за тебя волнуюсь.

– Ты знала, кто я, Рыжик.

– Пожалуйста, не надо больше ни с кем драться.

Он хмыкает:

– Я ни с кем и не дрался.

Снова замолкаю и смотрю на свои кеды. Кажется, пора их постирать… Поднимаю голову и улыбаюсь.

Спрашиваю:

– Они упали?

– Ага.

Я подаюсь вперед и крепко его обнимаю, обхватывая поперек грудной клетки. Вдыхаю знакомый запах, трусь щекой о баскетбольную майку, под которой мышцы напрягаются.

Гордей сдается быстро и нежно прижимает к себе.

Говорит мягко:

– Ну что ты, Амазонка? Прилетела разбираться. Я тебя ждал, Маш, так хотел поцеловать, мне губы твои снились, коленки с веснушками, кожа нежная…

Задерживая дыхание, зажмуриваюсь. Только он умеет за секунду превратить меня в пылающий астероид.

Руками скольжу Наумову под майку, касаюсь теплой кожи, чувствую, как нас обоих перетряхивает от этого контакта.

Шепчу:

– Прости. Просто испугалась за тебя. У меня ПТСР после суда.

– Посоветовать тебе психолога? – интересуется Гордый саркастично.

Потому что он сам ходит к специалисту, и это я настояла.

Прижимаюсь крепче и почти мурлычу:

– Нет. Лучше ты меня полечи.

Наумов улыбается, потом отстраняется и аккуратно касается кончиками пальцев моих ребер под тонкой футболкой.

Спрашивает:

– Не болит?

Отрицательно качаю головой:

– Она маленькая же. Ты сам сказал, что заживет быстро.

– Было странно делать тебе больно…

Пару дней назад Гордей сделал мне татуировку. Сам нарисовал эскиз и машинкой нанес на кожу. Там лисий хвост, изящный и очень красивый. Оказывается, рисует мой парень тоже талантливо.

– Нет ничего плохого в контролируемой боли. С тобой. Обычно потом всегда… приятно.

Наблюдаю, как в секунду темнеют его глаза. Наумов дергает меня на себя, припечатывая к своему телу и практически нападает на мои губы.

– Вы посмотрите на них! – раздается громогласное в пустом коридоре.

Синхронно поворачиваемся и видим, конечно, Дедулина. Стоит в строгом костюме, который всегда надевает на игру, руки засунул в карманы. Пожимает плечами и театрально демонстрирует крайнее изумление. Говорит:

– Я пацанов прячу, стерегу, чтоб ни алкоголя, ни тусовок, ни девочек. А они вот, в коридоре перед самой игрой обжимаются!

Испуганно отшагиваю и бормочу что-то сбивчиво. Перед их тренером я до сих пор сильно робею, к тому же осознаю, что отвлекать прямо перед игрой – несколько эгоистично.

– Не пугай мне девушку, – говорит Гордей строго и тянет меня обратно.

– В этих стенах ко мне на «вы».

– А дома на ты? Никак запомнить не могу, – спрашивает Наумов, нахально улыбаясь.

– Боженька, дай сил не сматериться и не убить никого… Машенька, поди в зал, хорошо? Потом пообнимаетесь.

– Удачи, – шепчу напоследок и бегу по коридору к нужной двери.

В зале пока еще пусто, только операторы подключаются, и Леля сидит прямо на столе, поджав под себя одну ногу. Рассеянно машет мне, когда ее окликаю, и продолжает строчить что-то в телефоне. Раздраженно откидывает волосы за спину, думает о чем-то, снова пишет. Потом припечатывает смартфон о столешницу с таким стуком, что я вздрагиваю.

Пересекаю игровое поле и интересуюсь:

– Экран не разбила?

– Лучше экран, чем чье-то лицо, – отзывается Бахман.

Ефим иногда зовет ее дикой кошкой, и я думаю, это более чем справедливо. Потому что на прошлой игре Оля с большим удовольствием оттаскала за волосы девчонку из группы поддержки. Хорошо, что мало кто из болельщиков это видел, а то было бы неловко. Пришли на баскет, а попали на женские бои.

Понимающе улыбаюсь и обнимаю девушку. Она вздыхает и на пару секунд доверчиво ко мне прижимается. Взрослая наша.

– Иди выдохни, – говорю ей и киваю на операторов, – я послежу.

– Спасибо!

Я занимаю ее место на столе и достаю из сумки толстый учебник. В медицинский я все-таки поступила и хочу начать готовиться к учебе заранее. Папа, конечно, был расстроен, что в конечном счете я выбрала педиатрию, но принял мое решение. Честно говоря, я больше нервничала по этому поводу, готовилась к войне, а этого не потребовалось.

Углубляюсь в чтение, иногда поглядывая за техниками и операторами.

Скоро зал потихоньку начинает заполняться людьми и знакомым уже запахом попкорна. Возвращается Леля, строгая и сосредоточенная. Волосы собрала в высокий хвост, пиджак скинула на стул