Перед солнцем в пятницу - Альбина Гумерова

И вновь кто-то брякнул:

– И чтоб в этом году тебе дали, наконец, квартиру, и чтоб сын у тебя родился.

Видимо, какой-то важный человек чихнул в тот момент, потому что вошел генеральный директор их мелиорации. С открыткой в руках. Все примолкли – шеф никогда не ходил по отделам и не поздравлял. В лучшем случае юбиляру начисляли небольшую премию.

– Добрый вечер. Ильдар Шагитович, поздравляю вас от всего сердца.

– Спасибо, – растерялся папа. – Выпьете с нами?

– Нет, благодарю. На самом деле я вас очень ценю – вы хороший специалист. – Он потеребил в руках открытку. – Мы сдали дом по улице Аделя Кутуя, где вы стройку вели…

Открытка оказалась ордером.

– А-аа-а-а-ааааа!!! – Мама набросилась на пьяненького счастливого папу поздно ночью.

– Теперь сын! Теперь сын! – кричал папа, целуя ее. – Я же обещал: квартира будет – сын за тобой!

Я рассматривала ордер.

– Пап, а тут на однокомнатную квартиру.

– Зато она большая, не то что эта. Зал – двадцать два метра, кухня – десять. Санузел совмещен. Лоджия! Мы же сами строили этот дом! И, главное, рядом с моей работой! Пешком буду ходить! Кызым, ты чего? У нас есть две однокомнатные квартиры! Мы их можем на трешку обменять! – горячо говорил папа, подхватил меня на руки, как в детстве, и поцеловал.

– Фу, какой ты колючий. Ты мне не нравишься, у тебя лицо не ласковое.

– Кызым! Какая это ерунда! Бороду отращу для тебя! Новую! Ласковую! С бородульками, помнишь? В новую жизнь с новой бородой!

И весь год прошел у нас в поисках подходящего обмена. Мы переехали в новую квартиру, сделав там небольшой косметический ремонт. В старую нашу пустили пока квартирантов. Мы снова были полны счастья, у нас была цель – заселиться в большую квартиру, в наш (наконец-то!) настоящий дом, сделать там ремонт и родить братика. Мама пока могла, ей было тридцать шесть всего.

В новом доме жилось совсем по-другому. Одна сплошная инженерно-проектировочная интеллигенция. Специалисты по водоснабжению и водоотведению. В подъезде на стенах никто не писал и не пи́сал по углам. Лампочки не выкручивали. Топота поздно ночью не шлялась. Алкаши возле своих квартир не валялись. И жили мы там – почти в центре города – как в деревне: все друг друга знали, здоровались, в гости заходили. Соседи нам достались сказочные, папины сослуживцы. Все в этой пятиэтажке были счастливы. Мы не вкладывались в квартиру, считали, что это наше временное жилье. Мы искали, искали, ездили, смотрели трехкомнатные квартиры. То первый этаж нас не устраивал, то последний. То район, то возраст дома. То соседи, то двор. Мы согласны были только на лучшее. Потому что мы заслужили это. Родители уверились, что подходящая квартира рано или поздно найдется, и решились. Весной двухтысячного года мама моя забеременела.

…В конце девяностых ходили разговоры о конце света. Я помню тот Новый год – год двойки и трех нулей. Мы были в гостях, все в той же компании папиных друзей. Я с любопытством ждала: каков он будет, этот конец света? Резко станет темно? Душно? Все разом умрут? Или все постепенно будет кончаться?

Но ничего не кончилось. Утром я проснулась, нашла в холодильнике вчерашний салат и съела его перед телевизором, где показывали «Веселых ребят». Это был последний год, когда на работе у родителей мне передали подарки. Это был первый Новый год, когда я сидела за взрослым столом. В новом веке я раз и навсегда перестала быть ребенком.

В двухтысячном году, в начале лета, неожиданно нагрянули родственники – папин двоюродный брат с красивой молодой женщиной. Я подумала сначала, что это его жена, но она оказалась родной сестрой. Папа, конечно же, свез всех нас на дачу, которая была для него местом силы. Дня три мы там жили, общались, смеялись, купались, жарили шашлык, вспоминали папино детство… После дачи поехали к папиным родителям. Там бабушка уже вовсю готовилась. Пирогов напекла, застелила свежие постели, баню истопила. Папина сестра гуляла по огороду и восхищалась цветами. Вспоминала, как ребенком она приезжала сюда с отцом. И дом казался ей больше, и двор…

– Как хорошо, что вы приехали! – папа торжественно поднялся из-за стола. – Мы уже давно так не собирались.

– Пусть это станет доброй традицией, – подхватил его брат. – Теперь уж вы к нам!

Папа хитро заулыбался, они с мамой переглянулись.

– Не знаю, когда у нас получится. Года через три, не раньше!

Все внимание перекинулось на мою маму. Смотрели молча, с застывшими рюмками в руках. Мама встала и похлопала себя по животу. Бабушка тут же набросилась на нее с поцелуями.

– Я уже давно заметила, ждала, когда вы скажете. Я так рада. Так рада!

– Ой! Правда? Хорошо бы мальчик!

– Мальчик, мальчик! – отмахнулся папа. – Рустам Ильдарович.

Чуть позже папа отвел меня в сторону.

– Кызым… Пойдем, сходим со мной на почту.

– Зачем?

Папа нагнулся ко мне. Пьяненький, счастливый.

– Секрет! Пойдем быстро, пока никто не заметил!

Папа забыл взять денег, но у меня в кармане оказалась какая-то мелочь, хватало секунд на двадцать:

– Алло! Алло! Это Башкирия? Дядя, это ты?!

Я прыгала: «Быстрее! Говори! Времени мало!»

– Это я, Ильдар! Приезжай срочно к нам! В Казань! Здесь тебя ждет сюрприз! Два сюрприза. Я вас помирю! Меня они послушают!

Взяли ли на том конце трубку?..

Обратно мы шли другой дорогой, более длинной – папа хотел прогуляться. После дождя было свежо и грязно. Папа то и дело брал меня на руки, чтобы я не замаралась. Когда мы вернулись, в доме никого не было.

– Куда это все делись? – Папа растерянно смотрел на неприбранный стол.

– Папа! А может, наступил конец света. Все исчезли и остались только мы с тобой.

– Они, наверно, пошли на кладбище, бабушку нашу навестить.

Папа сел за стол и налил себе еще.

– Кызым, я тут подумал… Вот если бы я от вас ушел… Ты бы общалась со мной?

– Ты больше маму не любишь? – Я испугалась. Наконец после долгого застоя и почти что безразличия настало светлое время в нашей семье. Эпоха возрождения. То, чего папа всегда хотел: квартиру и сына, – все пришло к нему. В сорок лет жизнь его изменилась, как он и предсказывал. И теперь он говорит про такое! Как?

– Люблю. Маму всегда любил. Но я вдруг подумал… Ведь ему так больно жить.