Перемещенные - Сания Биккина

хорошую характеристику для поступления в новую школу в новой стране. Я постараюсь. Правда, непонятно пока, как пройдет разговор с директором, какое условие поставят папе. И как мне разговаривать с дураком Герой и двойным дураком Мириком. Но я опять подумаю об этом позже.

Роза

Каждые выходные, с тех пор как мне выдали новый «гуманитарный» смартфон, я ищу Розу. Я делаю это во дворе, потому что только там ловит сеть.

Пожилые жители лагеря с раннего утра сидят на скамейках, уткнувшись в телефоны. Читают свои новости или там пишут своим знакомым про дела и события. На перилах семейного корпуса висят малыши. Им здесь ужасно скучно – детской площадки особо нет, спортивных игр тоже. Погулять никуда не пойдешь. Им приходится целыми днями сидеть в комнатах или вот так висеть на перилах и бегать вокруг них. Из других развлечений – палки, камни и рисование. Пару раз к нам приезжали специальные психологические клоуны, чтобы детей веселить и подбадривать. Один раз привозили какие-то мастер-классы, прямо на улице делали с детьми поделки. Даже я, помню, склеила там открытку. Но все остальное время ужасно скучно.

Розу последний раз я видела в тот день, весной. В худший день в моей жизни. Видела мельком – в госпитале нас развезли в разные стороны. Она была без сознания. Я помню, как смотрела на проплывающие надо мной лампы, плакала и шептала «прости меня, прости меня». А дальше ничего не помню. Из больницы меня забирал папа. Мне дали какую-то чужую одежду, у меня ужасно болела нога, голова, спина и этот огромный уродливый шов через всю ногу. На осмотре после операции я жутко рыдала из-за шва. А врач пожал плечами и такой: «Я военный медик, я не косметолог». Ну спасибо.

Ну так вот. Папа меня забирал молча. Наверное, ему было страшно. Но еще ему нужно было решить все срочные жизненно важные вопросы: как безопасно выбраться, куда уезжать, где жить, кому доверять. Про больницу и Розу мы поговорили только один раз. Папа сказал, что не знает точно, но вроде бы ее перевезли в другое место для лечения. И добавил, что вроде у Розы была очень плохая ситуация, не известно, удалось ли ее спасти. Но никаких конкретных новостей нет и брать их неоткуда.

Я искала Розу каждые выходные, искала хоть какую-то зацепку. Она могла быть в любой стране, в любом городе. Все старые номера и аккаунты были заброшены. Я продолжала искать, хоть уже и не верила особо. Последние несколько месяцев только этим и занималась. Возможно, на поиски уйдут годы. Но я должна ей сказать «прости меня» так, чтобы она услышала.

В эти выходные я Розу снова не нашла. Мне очень нужна хотя бы маленькая зацепка.

3. Уроки

Как бы я ни пыталась растянуть выходные – понедельник наступил. Папа нервничает, потому что у него сегодня первый рабочий день. А я нервничаю, потому что придется как-то общаться с одноклассниками.

Мы сидим в кабинете у директора. У него сложные имя и фамилия, и все его зовут Капитан. Говорят, он и правда был капитаном грузового судна, а на пенсии переучился на учителя географии. Капитан хороший. Он часто нам говорит, что надо обязательно учиться, мечтать и верить в себя. Еще он говорит, что каждый ученик в этой школе важен и за каждого он будет бороться. Судя по его акценту, он сам не местный. А еще я думаю, что он из бедной семьи. Наверное, хочет всем дать шанс, не знаю. В общем, я особо не волновалась перед встречей, а зря…

– Учебный год начался два месяца назад, а в полиции побывало уже трое учеников, включая тебя, Аделия. Это плюсом ко всем другим проблемам, нарушениям и жалобам. – Капитан вздыхает и вытирает лоб платком. – А у тебя еще статус такой, ты в лагере живешь. Это создает дополнительное давление, придает окраску истории. Люди распускают слухи.

– Но они меня сами довели! Гера этот и его дружки. Они издевались надо мной! А еще мама Мирика… «Уважа-а-а-а-емый человек». – Разворачиваю плечи и надуваю губы, чтобы звучало максимально издевательски. – Зачем она пожаловалась?

– Смотрите. – Капитан поворачивается к папе, не обращая внимания на меня. – У нас проверка. В отделе образования создали специальную комиссию. Каждый ученик сейчас под пристальным вниманием, и Аделия тоже. Ее статус имеет значение, я вам честно скажу. Люди будут задавать вопросы, кто-то будет возмущаться, что она оттягивает ресурсы. Кто-то будет говорить, что все дело в том, что она…

– Беженка? Ну говорите как есть! Я что, виновата и в этом?

– Деля! Хватит! – Папа опять включает строгий голос. Надо начать медленно дышать. Это мне папа всегда говорит: когда слишком разошлась, надо сесть и медленно подышать.

– Давайте так. Каждый год я пытаюсь спасти школу от закрытия и уже не уверен, что надо продолжать. У меня есть план развития и план коррекции. Есть список детей в группе риска. Аделия, ты в нем тоже есть.

– Мы сделаем все, что вы скажете. Деля постарается. Да, Деля? – Папа всем своим видом показывает, что я имею право только кивать. – Другой школы же рядом нет, а переехать мы пока не можем. Нам важно остаться здесь, пока я разбираюсь с работой и документами.

Мне, конечно, хочется кричать, что я и так уеду через несколько недель. Но я пока прикусила язык. У папы первый рабочий день, он начинает опаздывать и явно нервничает.

– В общем, вы всем классом делаете проект, собираете команду, хорошо показываете себя на городском конкурсе, улучшаете поведение, и там посмотрим! – Капитан поворачивается ко мне и очень строго на меня смотрит.

– Но… Какой проект?

– Творческий. Творческий, Аделия. Все подробности у классного руководителя. И еще к вам придет социальный педагог, его отправила к нам комиссия. Будет работать с классом, прорабатывать конфликты. Геру… кхм, то есть Георгия попросим написать тебе извинения за произошедшее.

– Не надо мне его извинений… они все равно будут ненастоящие. Тем более это как-то унизительно.

– Ну, посмотрим… посмотрим… – Капитан начинает разглядывать флаги за окном, повисает пауза.

– Мы пойдем? – неуверенно говорит папа.

– А, да, да! Аделия, удачного проекта. И сил тебе. Ситуация непростая. Нам надо справиться.

Мы выходим. Странно, Капитан еще никогда со мной так не говорил. Как будто ему наплевать на меня. Но странно даже не это, а то, что я вообще не злюсь. Впервые за долгое время я думаю, что кого-то мне жалко больше, чем