Астра - Сидар Бауэрс

– Мне это как-то до лампочки. Мне сама коробочка очень нравится! – Ей никогда еще просто так не дарили что-то такое полезное, такое прекрасное и при этом ничего не требовали за это взамен. – Почему ты так сильно меня любишь? Понять не могу… – Она расплакалась.

– Как же я могу тебя не любить? Ты же просто замечательная, – сказал он, глядя на нее, когда она стояла перед темными окнами гостиной, за которыми блистал огнями город.

А теперь Ник взял Астру за руки и привлек к себе. Она была рослой женщиной, но он был еще выше ростом. Ник слегка склонился к ней и пристально взглянул жене в глаза.

– С тобой все в порядке? – спросил он. – Мне кажется, ты сильно на взводе. Что с тобой творится? Это что – из-за куртки или на тебя так встреча подействовала?

Астра уставилась в пол.

– Мне не хочется об этом говорить.

– Хорошо. Я думал, что ты придешь расстроенная, но нам бы надо все это спокойно обсудить, тебе так не кажется?

– Ник, дай мне, пожалуйста, хотя бы спокойно в себя прийти с дороги. Мне нужно раздеться, – сказала она, отстранившись от него и даже не взглянув на ожидавший их ужин.

Такая манера отстраняться была практически единственным произошедшим с Астрой изменением, которое он заметил с тех пор, как она стала ходить к психотерапевту. Она говорила, что таким образом «проводит границы», но Ник пытался доказать, что с тем же успехом это можно было бы назвать «стремлением к отстраненности». Причина, по какой он хотел найти Астре специалиста, с которым она могла бы посоветоваться, состояла в том, чтобы ей хотелось больше общаться с ним и обсуждать свои проблемы, а не наоборот. Поэтому он так расстраивался, когда она, как сейчас, выходила из комнаты. Хотя, наверное, глупо было надеяться, что она изменится в одночасье. Маятник должен какое-то время отклоняться в одном направлении, перед тем как возникнет сила энергии, толкающей его в другую сторону.

Будучи не в силах отделаться от чувства досады, он сел перед своей тарелкой. Потом, как раз в ту секунду, когда он уже решил ужинать без нее, она бросила ему из спальни:

– Прости, если я сегодня сама не своя.

– Ничего страшного… Но ты действительно сегодня какая-то странная, – заметил он, усмехнувшись и с легкостью ее извинив.

– Я только должна позвонить Рэймонду. Ты ведь знаешь, что я терпеть этого не могу.

– Рэймонду? С чего бы это? – Ник взглянул в их отгороженную занавеской спальню.

Астра чуть склонила голову.

– Обещаю, я все тебе расскажу. Только мне надо с этим покончить, пока еще смелости хватает, – ответила она. – Ладно? Можешь меня подождать?

Ник положил вилку на стол.

– Конечно, – сказал он, подумав: Господи, снова-здорово.

Ник встречался с Рэймондом только раз, в день свадьбы, которая, несмотря на то что стояла уже глубокая осень, по настоянию Астры проходила в парке. Астра была совершенно уверена, что отец не объявится, но тот приехал почти вовремя, припарковав свой видавший виды грузовичок там, где стоянка была запрещена. Увидев его, Астра попросила собравшихся подождать пять минут и бросилась ему навстречу.

В тот день почти черные волосы Астры были разделены на косой пробор и спускались по спине шоколадными прядями. В холодный день она была особенно красива в весеннем наряде цвета восходящего солнца. Когда она стояла рядом с отцом, Ник не мог не обратить внимания на их необыкновенное сходство. Оба стройные, гибкие, сильные и схожие лицом: треугольной формы, заостренное, с выдающимися скулами, как будто выточенными резцом мастера, и завораживающим взглядом темных глаз. И походка у них была почти одинаковая, неспешная, с ленцой. Когда Астра с Ником куда-нибудь выходили, она шла медленно, и порой это так его бесило, что ему приходилось брать ее за руку и вести за собой, чтоб она не отставала.

До окончания церемонии возможности формально представить их друг другу не было, и Ника с отцом невесты познакомили позже, когда гости собрались в тесной квартирке, чтобы выпить по бокалу вина. Ник даже расстроился, когда Рэймонд, мимоходом пожав ему руку, переключился на виноград.

– Сколько, интересно, миль проехали эти ягоды, сколько их везло грузовиков? – немного свысока поинтересовался он, жадно наполняя едой тарелку.

Астра что-то говорила об отце несколько раз мимоходом, и тем не менее Нику было ясно: Рэймонд – тот еще тип, непостижимый и загадочный. Ник был готов к чему-то вроде сердечной встречи, откровенного разговора, в ходе которого они могли бы оценить друг друга по достоинству, после чего Рэймонд пришел бы к выводу, что Ник – подходящая пара для его дочери. Но Рэймонд его вообще ни о чем не спрашивал. Ни о том, чем он зарабатывает на жизнь, ни о том, как они встретились с Астрой, ни о том, не был ли он случайно маньяком и серийным убийцей. Он просто отошел от Ника, не удостоив его еще одним взглядом, подошел к Дорис, сидевшей в инвалидном кресле, и стал одну за другой заглатывать виноградины.

Именно тогда Ник осознал, что нормальные отношения с этим человеком у него не сложатся никогда. А вот Астра, как могло показаться, была рада, когда Рэймонд вышел из грузовичка. Ник знал, насколько тягостно тянулись дни перед свадьбой, видел, как она хмурила брови, готовя угощение для приема гостей, зашивая порванное на талии платье. Астра продолжала ссылаться на свой «внутренний голос», который твердил ей, что отец не приедет. Она даже считала, что было глупо его приглашать, поскольку его приезд мог привести к разочарованию или неприятностям. Но Ник не позволял себе на него злиться до тех пор, пока тот не отошел в сторону и не начал есть свой виноград. Именно в это мгновение ему стало чрезвычайно важно, чтобы Астра поняла, каким человеком был ее отец. Он был эгоистом. Грубияном. Он не заслуживал ее любви. Но несмотря на все это и на все усилия Ника, когда он заводил речь о Рэймонде, она всегда стояла на своем.

Выйдя из ванной, куда она уходила, чтобы спокойно поговорить по телефону с отцом, Астра села напротив Ника за стол и стала постукивать по стеклу бокала холодными и влажными пальцами.

– Ты уже можешь мне рассказать, что происходит? – спросил он так, чтобы поднять ей настроение. Он был готов к долгому разговору. К слезам. Ему казалось, что ночь выдастся драматичная.

– Она оставила мне