Прощай, Анна К. - Лера Манович
Прощай, Анна К. читать книгу онлайн
Рассказы Леры Манович уже изрядное время присутствуют в пространстве русской словесности, находясь при этом как бы особняком – то ли природно тяготея к чуждому декларативности негромкому существованию, то ли чураясь постмодернистских игрищ со смыслами и аллюзиями и оттого не выпирая в принципе. Между тем формальные признаки успешности, как то: постоянные журнальные публикации, участие в премиальных листах, переводы на иностранные языки и выход нескольких сборников (правда, гомеопатическим тиражом) – наличествуют в полном составе.
Наверное, камерность этой русской прозы можно объяснить тем, что каждый, кто соприкасается с новеллистикой Леры, оставляет ее при себе или для себя и ведет с ней непрекращающийся диалог – о женском и мужском, о телесном и чувственном, о сбыточности и несбыточности счастья, о сиюминутном и вечном.
Представляется очень важным, что настоящее наиболее объемное издание прозаических произведений Леры Манович позволит широкому кругу читателей познакомиться с современным российским писателем, который, говоря словами девочки из одного из рассказов в этой книге, «хочет смотреть жизнь», следуя бунинской традиции, в которой даже грусть воздействует одухотворяюще.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет
– Ну, смотри. Твоему Микеланджело и не снилась такая.
Гоша снова обернулся и зачарованно смотрел на крупную и будто умную в ее совершенстве руку, с чуткими, заостренными пальцами.
Лерыч заулыбался, взял Феньку, поднес к бородатому лицу, а собачка, дрожа от восторга и обожания, пыталась облизать его щеки алым язычком…
Чумка
Осенью Фенька заболела. Ела плохо, ее то и дело рвало. Лерыч лечил ее как мог – носил на руках, заворачивал в одеяло на ночь, добывал мясные обрезки в гастрономе. Но Фенька скоро совсем перестала есть, хотя была все так же ласкова.
– У нее наверно это… чумка, – со знанием дела сказал старик со станции. – Ее к ветеринару надо. Но там только за деньги. Да и не пустят тебя…
Ветеринарка
В холодный, ветреный день Лерыч подошел к дверям ветеринарной клиники. Охранник преградил ему путь, оттесняя от входа.
– Ну, вы меня не пускайте. Вы собаку-то посмотрите, я ж не себя лечить пришел, собаку, – Лерыч показал Феньку, сидящую за пазухой. – Я могу и тут постоять.
Охранник молчал, глядя мимо.
– У меня и деньги есть! – сказал Лерыч, вытаскивая из кармана мятые сотни. – Может, укол нужен или что.
– Да на тебе самом вся таблица Менделеева, – ответил охранник, глядя на невысокого Лерыча сверху вниз. – Собаку-то такую где взял? Украл?
– Нашел, она уже давно у меня…
Лерыч стоял, глядя снизу вверх на охранника.
– Слушай, я тебя понимаю. Падаль я человеческая. И воняет от меня, да. Но мне собака эта… она мне как ребенок… как никто…
Охранник молча стоял, расставив ноги.
Лерыч подошел к охраннику ближе, достал из-за пазухи дрожащую Феньку, протянул. Фенька смущенно завиляла хвостиком.
* * *
Ветеринар с лицом хорошего человека вышел к Лерычу, держа Феньку в ладони.
– Поздно пришли. Последняя стадия энтерита. Можем только умертвить, чтоб не мучилась.
– Как умертвить? Она же живая… Вон, хвостиком виляет.
Лерыч забрал собаку из руки ветеринара, бережно спрятал за пазуху.
– Сколько с меня?
– Да перестаньте, – махнул рукой врач с лицом хорошего человека, – какие деньги…
Карамелька
Лерыч и Толик сидели на железнодорожной насыпи. На коленях у Лерыча на свернутой меховой куртке лежала Фенька. Лерыч пил пиво и, зло сощурив глаза, смотрел вдаль на чахлую полоску деревьев. Толик гладил Феньку и глупо улыбался. Потом он достал из кармана и стал совать Феньке под нос шершавую от налипшего мусора карамельку. Фенька нюхала карамельку, смотрела на Толика страдальческими глазами и еле-еле, будто извиняясь, шевелила тощим хвостиком.
…Фенька сдохла рано утром. Было туманно и зябко. Так же, как в тот день, когда Лерыч ее нашел. С криком раненых птиц проносились редкие электрички.
Лерыч не хотел хоронить Феньку, так и держал за пазухой и все гладил-гладил рукой.
– Старик, не сходи с ума, – сказал Гоша, – это всего лишь собака, не человек. А ты убиваешься, прямо как Ретт Батлер по погибшей дочери.
Точнее, у него была такая мысль. А сказал он так:
– Она скоро вонять начнет. Выбрось уже. – И, тоскливо сплюнув в сторону, сел рядом и закурил.
Ночью, когда Лерыч уснул, приятели вытащили Феньку у него из-за пазухи. Закапывать им было лень, и они просто отнесли ее подальше и бросили у насыпи. Утром Лерыч исходил все вокруг, но Феньку не нашел. Сидел на станции и беззвучно плакал, расплескивая пиво из пластикового стакана, который кто-то сердобольно сунул ему в руку.
Атрибут красивой жизни номер три
Случилось в жизни Лерыча и третье явление оттуда, из хорошей жизни. Похоронив, а точнее, потеряв Феньку, взял он дурную привычку ходить вдоль железнодорожных путей, между Карачарово и Чухлинкой. Идет и все высматривает по привычке рыжую шерстку между бурых шпал.
И вот однажды почудилось ему рыжее за рельсом. Точь-в-точь Фенька! Лерыч прибавил шагу, подошел. Ярко-рыжий, нездешней красоты и породы бумажник. Раскрытый и пустой. Лерыч взял его в руки – бумажник был мягким, теплым от солнца, пах дорогой кожей и недосягаемой жизнью.
Правило вокзальной жизни гласило: никогда не оставляй себе чужие вещи! Лерыч знал это правило, как знал и то, что расстаться с бумажником не сможет. Он сунул его за пазуху, где раньше носил Феньку, и на минуту показалось ему, что снова теплая, живая тяжесть греет ему грудь.
Полиция
В тот же день всех взяли, перетрясли, бумажник быстро нашли.
– Что за фамилия, еврей, что ли? – спросил рыжий полицейский с мелкими чертами лица, быстро заполняя какой-то бланк.
– Наполовину, по отцу, – улыбнулся Лерыч.
– Так… ясно. И чей же это? – рыжий полицейский, у которого на носу блестели капельки пота, ехидно указал глазами на бумажник.
– Теперь мой, – ответил Лерыч, огладив рукой боРОДУ.
– А взял где?
– Нашел.
– Где нашел?
– На путях между станций.
Полицейский подался было вперед, потом брезгливо скривился и снова уселся на свое место.
– Что ж ты там, на путях, делал?
– Гулял.
– Ах вот оно что, – удовлетворенно покраснел полицейский и что-то записал, – гулял, значит. Значит… променад тут у тебя.
– Вроде того, – улыбнулся Лерыч.
– А как же так вышло, что случился у тебя променад именно в тот день, как тут человека убили? А? – полицейский зло посмотрел в упор.
– Так обычное же дело – кого-то убивают, а у кого-то променад.
– А-а… стало быть, обычное. Ну ладно, поговорим с тобой… Иди.
Лерыч встал со стула, привычным движением поддернув брюки, которые болтались на худом теле, и пошел к двери…
Говорят, его даже пытали. Но точно никто не знал. Больше его не видели.
Толик
Толика подобрала предприимчивая старуха, которая выпрашивала Феньку. Ходила с ним по вагонам, просила денег для внука. Толик грустно мычал и пускал слюни. Улыбаться он перестал с тех пор, как Лерыч ушел со смешным, рыжим человеком в полицейской форме, оставив ему бутыль газировки и велев сидеть смирно и к путям близко не подходить. Так он и сидел до вечера, обмочившись под себя, пока не заинтересовалась им эта старуха.
– Звать тебя как? – спросила старуха.
Толик промычал свое имя.
– Ясно, – кивнула старуха. – Ну, немтырь, собирайся, со мной пойдешь…
Вечерами, когда, натаскавшись за день по вагонам, Толик сидел прямо на полу в своем «собачьем» углу, его посещало вдруг вдохновение и хотелось рассказать про свою прошлую жизнь, про мать с белой грудью, про то, какая смешная была маленькая Фенька, как сидели они с Лерычем и Фенькой на насыпи летними вечерами и смотрели, как быстрые зеленые поезда проносятся сквозь красный шар заходящего солнца.
Он начинал мычать и размахивать руками.
