Не сдавайся! - Сара Тернер

с ней и Тедом от силы пару раз. Эмми перестала рассматривать меня на роль няни в тот вечер, когда они с Дугом рано вернулись со свидания и застали меня в компрометирующей позе с моим тогдашним парнем. Как же они разозлились! Даже хуже – они были разочарованы. Люди вообще часто разочаровываются во мне, как я погляжу.

Подхожу ближе к вставшей у окна Полли, открываю рот и снова закрываю, вместо слов осторожно гладя ее по спине. Какое-то время мы так и стоим.

– Тетя Бет, это невыносимо… – тихим срывающимся голосом наконец произносит она.

– Я знаю. – Пытаюсь подыскать нужные слова, чтобы как-то ее успокоить, но она только что узнала, что ее папа умер, а мама в коме, лежит в палате в конце коридора. Что бы я ни сказала, ей это не поможет.

Полли смотрит в пространство, и глаза у нее широко распахнуты.

– Папа должен был поехать на работу сегодня. Они никогда никуда не ездят в будни, никогда, и в этот единственный раз происходит такое.

– Не нужно так думать, – говорю я. – Мне больше всего на свете хотелось бы, чтобы в тот самый миг их не было на том самом месте, но они были, и никто из нас уже никак это не изменит.

Полли мотает головой.

– Я должна была убедить их остаться. Она умрет, да?

– Нет, – произношу я гораздо увереннее, чем чувствую на самом деле.

– Она очень плохо выглядит?

Соблазн преуменьшить степень собственного потрясения при виде Эмми велик, но Полли сама скоро ее увидит, так что, может, небольшая подготовка не помешает.

– Нет, не плохо, – осторожно начинаю я. – Просто она вся в бинтах, и потом, эти проводочки и приборы немного пугают. Не обращай внимания, просто смотри ей в лицо. Ты нужна маме, Пол. Доктор сказала, что она, возможно, слышит нас.

– А она знает? Про папу? – Полли начинает плакать, и это снова разбивает мне сердце.

– Вряд ли. Думаю, что нет.

– А вам сказали, куда они ехали? Полиция узнала? Они выяснили, как родители оказались на М5?

– Нет, – качаю головой я. – Но мы же и сами знаем. У них была назначена встреча по поводу ипотеки. Твоя бабушка считает, что они могли потом поехать в «Икею», поэтому и свернули на трассу. А магазин там не так и далеко. Бабушка теперь ужасно жалеет, что посоветовала им посвятить делу весь день. Но она ни в чем не виновата, и ты не виновата в том, что не остановила их. Вы не могли этого знать.

Полли снова и снова прокручивает произошедшее в голове, изводя себя, это видно. По дороге сюда я делала то же самое.

– Хочешь чего-нибудь? Я схожу нам за чаем или чем-нибудь еще.

Полли только качает головой.

– Ты уверена? Я все равно собиралась поискать туалет. Пойдешь со мной?

Не хочу оставлять ее одну. Но Полли снова качает головой, и я обещаю мигом вернуться.

Не успеваю выйти из реанимационного отделения, как слезы все же прорываются, крупными каплями стекают по щекам, и в этот раз я их не стираю. И не сдерживаю рыданий, хотя на меня уже поглядывают.

Из зеркала над раковиной на меня смотрит незнакомое лицо, и я вздрагиваю. Хватаю бумажное полотенце и вытираю слезы, потом поправляю выбившиеся из пучка непослушные пряди. Меня накрывает волной чистого ужаса, и теперь к нему примешивается парализующий страх, что это еще не все, что будут еще плохие новости. Я ничего не могу контролировать, потому паника только нарастает. В критической ситуации инстинкт всегда говорил мне бежать. Я беглянка, надежный член команды бегунов в ситуации «борись или беги». Но сейчас не сбежать, не исчезнуть на время, пока вновь не станет безопасно выходить. Нельзя прятаться. Я даю себе мысленный подзатыльник и как можно быстрее иду обратно в реанимационное отделение, к своей семье и нашему худшему кошмару.

Глава третья

– Ты добавила два макчикена. Ты точно хочешь два?

Мама хмурится, разглядывая экран:

– Нет, один. И я не заказывала большую картошку, они добавили ее сами!

Технологии маму неизменно озадачивают. Я мягко отодвигаю ее от экрана:

– Я сама сделаю заказ. Папе как обычно? А что будет Полли?

Я бросаю взгляд через стол. Папа сидит, ссутулившись, и пустым взглядом смотрит в толпу обедающих. Тед смотрит мультики в телефоне Джори, крепко вцепившись в свою любимую мягкую игрушку, слоненка по имени Мистер Хоботовски. Джори перехватывает мой взгляд и улыбается. Это скорее полуулыбка, притом грустная. Я печально улыбаюсь в ответ. Полли умостилась в уголке стола, уставившись в телефон. Мама передает, что она ничего не будет.

Я все равно заказываю ей гамбургер и забираю чек с номером нашего заказа, попутно захватив трубочки, салфетки и налив кетчупа в два крошечных соусника. Не очень представляю, что Тед обычно ест и пьет, но точно знаю, что картошки фри без кетчупа для него вообще не существует. Вручаю все это маме и отправляю ее к нашему столику, а сама отхожу в сторону, к кассам, в ожидании заказа. От запаха фастфуда меня мутит. Кажется таким нелепым в этот самый момент ждать заказ в «Макдональдсе». Будь здесь только мы, взрослые, или мы, взрослые, и Полли, нам бы точно не пришло в голову останавливаться на перекус, но, когда с вами малыш, выбора нет: животикам нужна еда.

Сейчас вечер пятницы, и такое ощущение, что в «Макдональдсе» сидит весь мир. Помогая маме разобраться с самостоятельным заказом через автомат, я еще как-то держалась, но теперь, стоя в очереди, я чувствую, что толпа будто смыкается вокруг меня. Я не хочу быть здесь, среди людей, смеющихся, беспечно хлюпающих молочными коктейлями. Их веселье меня оскорбляет, мне хочется закричать: «Почему вы смеетесь?! Неужели не знаете, что сегодня произошло?» Конечно, они не знают о случившемся, а даже если бы и знали, то сказали бы: «Мне так жаль, это просто чудовищно», – а потом смех и хлюпанье возобновились бы. Это же не их трагедия, верно? Не их проблема.

Мы молча заставляем себя приняться за еду, время от времени отвечая Теду, который в один присест расправляется со своим кетчупом и просит бабушку принести ему еще. Мама приносит еще три соусника, и Тед, удивленно взглянув на нее, возвращается к еде. Интересно, знает ли он, что сегодня может попросить у нас что угодно?

Полли свой бургер даже не развернула и едва прикоснулась к напитку. И, если мама с папой выглядят опустошенными, Полли вся на нервах.