Поцелуй змеи - Сюэдун Чжан

повар Ту тяжело поднялся. Встав на ноги, он еще две-три секунды сильно качался из стороны в сторону. Он не то чтобы не умел драться, просто жизненный опыт подсказывал ему, что не стоит создавать лишних проблем: если можешь терпеть – терпи, иначе из-за какой-нибудь ерунды накличешь большую беду. В подобных переделках он бывал уже не раз. К примеру, если он вступал в потасовку с сокамерниками, то потом всем доставалось по пятьдесят палок, поэтому у него уже выработался условный рефлекс: в решающий момент брать чувства под контроль, чтобы не попадать в число бессмысленных жертв. Когда он поднялся и принялся, пыхтя, отряхиваться от пыли, то со всей полнотой осознал свою никчемность – ведь он не смог одолеть каких-то молокососов. Нет! Дело не в том, что он не мог расправиться с ними, просто он полностью перековался. Словно какая-нибудь деталь, которую долго-долго шлифовали и довели до такого совершенства, что теперь она соответствовала всем необходимым параметрам, он стал безопасен для социума и отныне исполнял исключительно роль гайки, но никак не гаечного ключа, превратившись в полностью зависимого человека. Но самое главное – сегодня вечером он выехал не на увеселительную прогулку и уж тем более не для того, чтобы с кем-то подраться. Ему дали поручение сопроводить домой школьницу, а эта юная особа возьми и исчезни не пойми куда, она словно нарочно сыграла с ним в прятки. В результате он оказался в жутком темном парке, по которому слепо мотался туда-сюда, пока на него не наскочил на велосипеде какой-то тип, после чего его жестоко избили. Вспомнив все случившееся, он так разозлился, что ему захотелось выместить на чем-то всю свою злость. Но он лишь пыхтел, не предпринимая никаких действий. Наконец он машинально направился к опрокинутому мусорному баку, поставил его как надо и поднял валявшийся рядом желтый велосипед. За сегодняшний вечер это был уже седьмой поднятый им велосипед. Он помнил все очень четко, память его не подводила, потому как в течение последних двадцати лет он не прекращал ее тренировать: он ежедневно вспоминал дату, день недели, сколько дней осталось до Нового года, в каком году его посадили и сколько осталось до конца срока… Оказываясь в замкнутом пространстве, окруженном высокой стеной с колючей проволокой, человек прежде всего должен привить себе эту привычку, в противном случае он не выдержит здесь и дня.

Прокатный велосипед оказался прочнее, чем можно было себе представить, в негодность пришел лишь свернутый набекрень руль. Зажав переднее колесо между ног, повар Ту двумя руками с силой вывернул его в обратную сторону, и проблема тут же решилась. Едва он поставил ноги на педали, его вдруг посетило странное ощущение дежавю… Точно в такую же непроглядную ночь он точно так же в полном одиночестве ехал на велосипеде – и точно так же целью его поисков была девочка, с той лишь разницей, что та девочка была его первой любовью.

В тот вечер он злой выбежал из дома и, взяв без спросу отцовский велосипед, поехал сквозь лютый ветер вперед, на полпути у него слетела цепь, ему пришлось остановиться и, задыхаясь от ярости, на ощупь заняться починкой… Если бы он тогда не рассердился на своих домашних, в особенности на отца, если бы у него не слетела эта чертова цепь и если бы не состоялось той самой встречи, то, возможно, вся его жизнь не покатилась бы под откос.

Двадцать с лишним лет назад в ту холодную темную ночь ему тоже преградила путь банда бездельников, по возрасту они были ненамного старше тех, что встретились ему несколько минут назад. В канун Нового года они, словно призраки, слонялись без дела по тусклой улице и от нечего делать запускали петарды, а когда те с треском разрывались, ухали вослед жутким хохотом. Времена тогда были мрачные, все кругом бедствовали, и даже Новый год не стал исключением. Эта шпана подошла к нему, пока он сидел на корточках и суетливо возился с цепью. Когда он уже сел на велосипед, чтобы ехать дальше, его словно накрыло мрачной тучей: эти неприятные типы спросили, не одолжит ли он им немного денег. Это лишь так говорилось – «одолжить», на самом деле то был самый настоящий грабеж. Денег у него не водилось, в те годы пустовали карманы у всех; разумеется, ему не поверили и стали обыскивать. Он весь напрягся, поскольку на самом деле в кармашке нательного белья у него были спрятаны три-пять юаней, которые втихаря от отца подсунула ему мать. Она обожала своего сына и сейчас, когда у него появилась девушка, понимала, что он не может выглядеть нищебродом. В тот вечер они с девушкой условились о свидании, для этого им требовалось какое-нибудь местечко. Он решил, что купит ей фруктово-карамельный шашлычок, а если повезет, они отправятся в уездный дом культуры для рабочих на киносеанс, и неважно, что все тамошние фильмы были давно всем известны и он мог воспроизвести назубок любую фразу оттуда.

По его верхней одежде и по карманам брюк, словно бесстыжие крысы, зашныряли несколько грязных лап, ему ничего не оставалось, как скрепя сердце терпеть. Во-первых, подростков было много, в этом смысле один в поле не воин, начни он драться, непременно бы проиграл. Да и не хотелось ему драться: не говоря уж о праздничном дне, он вот-вот должен был встретиться со своей любимой, и пускай отец не принимал его девушку, плевать, главное, что сами они любят друг друга. К счастью, эти придурки ничегошеньки не нашли, и он как можно беспечнее им сказал: «Вас обманули, я же гол как сокол…» С этими словами он толкнул свой велосипед вперед, намереваясь ехать дальше. В этот самый момент главарь шайки вдруг заорал: «Твою мать, мы ведь забыли проверить, что у него под свитером, а ну стой!» Игнорируя этот приказ, он ни жив ни мертв, словно вор, которому не дает покоя совесть, весь подобрался, бешено рванулся вперед, уже на ходу запрыгнул на велик и, изо всех сил давя на педали, сбежал… Он слышал, как в ушах завывает ветер и как разъяренные юнцы, словно обезумевшие, бегут за ним, забыв про всякую усталость… Потом он почувствовал, что те наконец отстали.

Подъехав к уездному дому культуры, он увидел, что его любимая, окоченев от холода, притопывает в тусклом свете фонаря. Он спрыгнул с велосипеда, подбежал к ней и бросился объяснять, как неотступно следил за ним отец, с каким трудом удалось ему выскользнуть из