Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

городов, как Красноярск, Москва, Ленинград… Необходимую информацию можно найти в библиотеке – если не в местной, то в Богучанах. Кстати, почему бы не привлечь специалистов из Богучанской ЦРБ? Наверняка они, узнав о нашем начинании, захотят присоединиться. План, конечно, требует доработки. Это скорее набросок, чтобы вы, товарищ главврач, могли высказать свое мнение, указать на ошибки, внести исправления…

Фаина Кузьминична молчала, словно ждала продолжения, и я неловко закончила:

– Вот, это всё.

– Что ж, Зоя Евгеньевна… – Главврач покачала головой с таким видом, словно собиралась хорошенько меня отругать. – Признаться, не ожидала. Вы меня удивили. И поставили в затруднительное положение.

– Почему в затруднительное?

– Я совершенно не понимаю, каким образом можно доработать ваш план. И надо ли его вообще дорабатывать.

Я неуверенно улыбнулась, не до конца сознавая смысл ее слов. Фаина Кузьминична улыбнулась в ответ, и ее теплая, искренняя улыбка убедила меня в том, что она не шутит, что ей действительно понравилась моя работа и она мною довольна.

– Ох, как я рада! – воскликнула я. – Я так боялась, что вы раскритикуете мой план.

– А вы не очень-то жалуете критику. Да, Зоя Евгеньевна, не все, конечно, гладко в вашей повседневной работе, есть шероховатости. Но у кого их нет? Главное – учиться на своих ошибках, прислушиваться к мнению более опытных коллег и уметь работать в коллективе, а вы именно так с недавних пор и поступаете, чем очень меня радуете. А теперь еще вот это. – Фаина Кузьминична постучала ладонью по папке. – Этот план – не формальный ответ на, как вы выразились, навязанное поручение, а детально проработанная инструкция, которую хоть завтра можно начать реализовывать. Разумеется, будут трудности, прежде всего – с печатью будущей методички, но, когда она будет написана, я отвезу сброшюрованный экземпляр в районный здравотдел и добьюсь выделения средств на тиражирование. Это дело – важное и нужное, ведь речь идет о сохранении здоровья граждан. Потом, конечно, формирование агитбригады. С этим тоже не так просто, я не могу обязать сотрудников, это дело добровольное, как говорится, дело совести. Придется вам использовать свое красноречие, поговорить с коллегами, убедить их, доказать собственным примером… Готовьтесь встретить препятствия и со стороны тех, кому вы хотите принести пользу. Руководство леспромхоза начнет артачиться: мы-де людей своими лекциями от выполнения плана отвлекаем. Да и населению поселка не очень-то приятно слушать про разные заболевания, им хватает того, что у них свои болячки имеются. Не на аркане же их в актовый зал затаскивать. Да, будут трудности, но без них и борьба не борьба, и конечный результат не так приятен. Важно не опускать руки, не сдаваться. На мою поддержку, Зоя Евгеньевна, вы безусловно можете рассчитывать, если вам станут чинить препятствия, ссылайтесь на меня. Когда поймут, что за вами стоит главврач стационара и что ваши действия суть мои действия, препятствий поубавится.

– Спасибо, Фаина Кузьминична!

– Так что же, вы напишете методичку?

– Напишу.

– У вас есть опыт?

– Только в соавторстве по одному медицинскому пособию. Но я уже набросала план и понимаю, о чем надо писать и какими словами.

– Хорошо. Сколько времени у вас уйдет на подготовку чернового варианта?

– Недели две.

– Так мало? – Главврач с сомнением покачала головой. – Как же вы успеете? У вас ведь, помимо работы, и личная жизнь имеется.

– Нет, – я покраснела, – имеется только работа.

– Да? – Фаина Кузьминична посмотрела на меня так, словно хотела поговорить на эту тему, но передумала. – Что ж, две недели – это очень хорошо. Нам важно успеть до зимних холодов. Декабрьские морозы могут существенно ограничить передвижение агитбригады по окрестностям, да и сезонные вирусные заболевания, пик которых придется как раз на начало зимы, обеспечат наших докторов, особенно терапевтов, серьезной нагрузкой.

– Я понимаю.

– Для работы со статистикой вам понадобится свободный день для поездки в Богучаны. Только идите не в библиотеку, а в больничный архив. Там собраны отчеты о профилактике и лечении заболеваний, характерных для данной местности, начиная, кажется, с 1959 года. Я напишу записку архивариусу, Тамаре Львовне Ильченко. Она предоставит вам доступ к материалам.

– Вы правы. Я не подумала про больничный архив, а ведь это – основной источник информации.

– Завтра у вас нет приема в амбулатории. От работы в стационаре я вас освобождаю. Утром скорая везет в Богучанскую больницу пациента на обследование, кстати, по вашему профилю. Отпроситесь у Беллы Моисеевны. Сошлитесь на мое распоряжение отправить вас в качестве сопровождающей. Истинную причину не называйте. Помните, мы договорились пока держать нашу задумку в секрете.

Забрав записку к архивариусу, я отправилась домой.

Главврач осталась работать. Когда я уходила, перед ней высилась стопка неподписанных документов. Я в очередной раз поразилась ее работоспособности и готовности всю себя отдавать делу, которому она служила. У Фаины Кузьминичны, как и у меня, не было личной жизни, но зато (и в этом между нами было главное отличие) у нее имелась большая семья: ее стационар.

Я и завидовала ей, и сочувствовала. Такую самоотверженность можно встретить лишь у представителей старой школы, особенно среди врачей, прошедших войну. В том, что у Фаины Кузьминичны не сложилась личная жизнь, наверняка имелась причина. Я не верила, что она осталась незамужней и бездетной лишь по воле случая. Узнав ее получше, я пришла к выводу, что за ее одиночеством стоял осознанный выбор, который она сделала в пользу работы, чтобы семья не могла послужить помехой к достижению главной цели ее жизни: служению пациентам.

Когда я вошла в общежитие, была половина девятого вечера. Обычно к этому времени жильцы переставали ходить по этажам и водворялись в своих комнатах. Верхний свет выключался, горели только дежурные светильники и лампа на конторке комендантши.

Однако сегодня в вестибюле наблюдалось необычное оживление. Он был ярко освещен, по нему перемещались возбужденные люди. Я заметила Денисова и Вахидова, проследовавших из левого крыла в сторону кухни. Денисов тащил стремянку, Вахидов – ящик с инструментами. Оттуда слышались голоса и шум, словно кто-то двигал мебель.

– Что случилось? – спросила я у пробегавшей мимо медсестры Тани, которая держала в руке швабру. – На кухне потоп? Трубу прорвало?

– Какой потоп! Лучше! – махнув свободной рукой, Таня умчалась.

В этот момент я увидела Нану, которая спускалась по лестнице со стопкой скатертей, перекинутых через руку.

– Ты где была? – накинулась она на меня. – Мы из-за тебя с ног сбились, а ты ходишь неизвестно где.

– Почему из-за меня?

– А кто комендантше выволочку устроил, когда Рита ошпарилась?

– Ничего не понимаю.

– Идем, сама увидишь.

Возле кухни и примыкавшей к ней подсобки собралось