Причуды старика - Флойд Делл

Дэв Бёрслей не был радикалом. Он и Энн Элизабет всегда спорили и, однако, часто бывали вместе. Познакомились они в Рамоне. По окончании колледжа он поступил на юридический факультет в Сан-Анджело и теперь с нетерпением ждал, чтобы Соединенные штаты ввязались в войну; тогда он уедет и будет драться с немцами. Несмотря на такое отношение к войне, он этой зимой поехал в Рамону (в колледже на него до сих пор смотрели, как на героя, потому что он был первоклассным футболистом) и председательствовал на митингах «Открытого форума», организованных Энн Элизабет. На этих митингах страстные молодые ораторы называли патриотизм реликвией варварского века.

Но Дэв Бёрслей прекрасно знал, что́ делает. По его мнению, истина не пострадает, если ей открыто противоречат. Этот взгляд он всегда высказывал, но, конечно, только ради Энн Элизабет потрудился дать доказательство своей терпимости. Энн Элизабет он восхищался, что было вполне естественно. Но, казалось, он восхищается, между прочим, и тем, что она ему противоречит, а это уже не столь обычно для молодого человека. Она, в свою очередь, уважала его за стойкость и незыблемость его нелепо-банальных убеждений…

Дэв Берслей, высокий и неуклюжий, был очень недурен собой. О своей неловкости он знал, но о том, что он красив, — не имел понятия. Умственным своим развитием он специально не занимался, но был неглуп, — иными словами, обо всем имел свое мнение, неизменно совпадавшее с мнением респектабельных людей. Но, в отличие от представителей своего класса, не боялся выслушивать мнения противоположные. Убежденный в своей правоте, он серьезно относился к заблуждениям других людей, разбирал их по пунктам и никогда ни на иоту не уступал; по крайней мере так держал он себя с Энн Элизабет…

На девушек он никогда не обращал особого внимания. Энн Элизабет была единственная, с которой он часто встречался. Романтические товарищи по колледжу, отправлявшиеся с ними на прогулку в горы, с энтузиазмом решили, что эти двое обручены. В действительности же они уединялись не для любовного воркования, а для того, чтобы поспорить. Ночью Энн Элизабет, лежа на одеяле под звездным небом, заявляла, что нелепо рабочим сражаться за капиталистов и принимать участие в их национальных распрях; в ответ Дэв, лежа на другом одеяле неподалеку от нее, замечал, что Германию нужно стереть с лица земли. Об этом Сюзэн знала от самой Энн Элизабет; невидимому, между молодыми людьми дело далеко не зашло.

Сюзэн затруднялась сказать, чем это объясняется. Дэв был солидным молодым человеком и на отношения свои с Энн Элизабет, несомненно, смотрел очень серьезно. Не похоже было на то, чтобы он ее боялся и не решался за ней поухаживать. Нет, такой человек, как Дэв Берслей, добивается намеченной цели, несмотря ни на что. А намерения его бросались в глаза, так что Энн Элизабет встревожилась и втечение нескольких недель, даже месяцев с ним не встречалась! Быть может, эта недолговечная и, пожалуй, фиктивная помолвка с другим юношей прошлой весной послужила способом показать Дэву Бёрслею, что никаких прав он на нее не имеет. Но, видимо, права эти он снова завоевал, размышляла Сюзэн, посматривая на букет роз и радостную физиономию Энн Элизабет. Должно быть, он намерен сегодня сделать ей предложение. Сюзэн видела, как после митинга они вместе вышли из зала; Дэв имел вид мрачный, а Энн Элизабет встревоженный. М-р Уиндл, ничего не подозревая, ушел с Джо. Бедный старый мечтатель! Очевидно, она — Сюзэн — должна его осведомить…

Дэв никогда не был в числе тех, кто делился своими заботами и затруднениями с Сюзэн. Он всегда самостоятельно вел борьбу с невзгодами. Вот почему она очень удивилась, когда в тот вечер ее вызвали к телефону, и она услышала смущенный голос Дэва. Сначала он высказал опасения, не разбудил ли он ее звонком, не легла ли она уже спать, а когда Сюзэн его успокоила, он сказал:

— Если вы ничего не имеете против, я бы хотел зайти к вам на несколько минут.

Сюзэн ничего не имела против; очевидно, случилось что-то из ряда вон выходящее, если он забыл о своей сдержанности и почувствовал потребность ей довериться.

— Приходите сейчас же! — весело ответила она.

Быть может, дело было очень просто: он сделал предложение и получил отказ; но вряд ли это могло его до такой степени взбудоражить. Если он хоть немного знал Энн Элизабет, то должен был ожидать, что она не сразу даст согласие… если вообще она когда-нибудь согласится. Нет, такой пустяк не взволновал бы его.

Через несколько минут он явился. Его мрачный вид указывал на то, что случалось что-то очень серьезное. Молча ел он кекс и пил вино. Она не задавала вопросов: ведь он пришел специально для того, чтобы о чем-то рассказать, и, следовательно, не нуждался в поощрении. Но признание свое он сделал как-то неожиданно.

— Мне нужно с кем-нибудь поговорить, — сказал он и, помолчав, отрывисто добавил: — Знаете, я женюсь на этой девушке.

Это походило скорее на мрачную угрозу, чем на уведомление о радостном событии. Казалось, он вслух выразил свое непреклонное решение.

— Да? — с улыбкой отозвалась Сюзэн. — Вы ей об этом сказали?

Он небрежно поставил стакан на стол и скорчился словно от боли; похоже было на то, что ее вопрос задел по обнаженному нерву.

— Нет, чорт побери! Не сказал! — воскликнул он и тотчас же попросил прощения за свою вспышку. Потом с жаром заговорил:

— Я ей не сказал… И мог ли я сказать? Вот почему я говорю вам! Я на ней женюсь, если останусь жив и буду здесь, в Сан-Анджело. Но в том-то и беда! Как я могу знать, что случится? Проклятая война! — И снова он сконфуженно попросил прощения. — Я не то хотел сказать. Вы знаете, как я отношусь к этой войне. Германию нужно стереть с лица земли! А если союзники не могут обойтись без нашей помощи, то мы должны им помочь. В любой день мы можем ввязаться в войну… Быть может, вы думали, что это приводит меня в восторг, но вы ошибаетесь. С тех пор, как я познакомился с Энн Элизабет, я чувствую себя связанным.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Сюзэн.

— Я хочу сказать, что эта война стоит между нами. Нет, я имею в виду не наши убеждения, а именно войну. Все время я ждал, что Америка в нее ввяжется, а когда