Это - Фай Гогс

своей умственной деградации; а дальше их рассаживают так, чтобы концентрация белизны не нарушала отраслевых стандартов гватемальских сборщиков цитрусовых, добавляют дружелюбного пакистанца и ветерана-колясочника, чтобы показать, что мы все поняли и сожалеем, но ничего не забудем и не простим, а также малый студийный сет из жирухи-лесбиянки, трансвестита, карлика, человека-енота, мальчика без ушей и женщины со свистком вместо носа – и единственное, чего от них требуют – это гоготать некстати и…

– Бууууууууууууууу… – буквально взвыли зрители.

Складывалось впечатление, что публика была намерена придираться ко всему, что бы я ни говорил!

– Видишь – ты им не нравишься. А это, кстати, довольно странно, учитывая, что они – это ты.

– Все они – это я? И что же натолкнуло вас на такую бесподобную мысль?

– Всего лишь неоспоримый факт, что все они, включая, кстати, и меня – лишь фантомные образы в твоем уме. Ты, конечно, можешь предположить, что эти образы рождаются по неким объективным, не зависящим от тебя причинам – да вот только на чем основаны эти предположения?

– Знаете, помня о ваших сединах неудобно вам такое говорить, но вы сами-то понимаете, что несете?

– То, о чем я говорю, не так уж трудно понять. Посмотри вокруг повнимательнее. Не замечаешь ничего необычного?

Я огляделся. Ничего сверхъестественного: юпитеры, студия, зрители, операторы с камерами. Переведя взгляд направо, на полях цилиндра я обнаружил крошечного отца О’Брайена, который, тяжело дыша, подпрыгивал и ловил карты, отправляемые ему поверенным, и кидал их в шляпу. Я поднял свою покрытую редкой серой шерстью заячью лапу, унизанную массивными золотыми перстнями, и внимательно осмотрел ее. Пожалуй, все это было немного необычно, но несомненно реально!

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду следующее: все, что ты видишь, слышишь, осязаешь – суть эфемерные образы в твоем уме. Тебе кажется, что эти образы – отражения подлинных явлений, с которыми якобы вступают в контакт твои органы чувств, но ты отказываешься признавать очевиднейшую вещь: твои органы чувств, твой мозг и твое тело – фактически точно такие же образы! И ты не можешь выйти за пределы этих образов хотя бы потому, что неосознанно подгоняешь их под свои ожидания.

Для примера давай рассмотрим твое поведение прямо сейчас – ведь только этим и следует заниматься – всего остального либо уже не существует, либо еще не существует… Так вот: ты только что увидел нечто невероятное, нечто, что не укладывается в рамки твоих представлений о мире. И что же ты с этим сделал?

– Что?

– А вот что: ты попытался низвести это невероятное до уровня естественной для тебя заурядности! «Немного необычно, но несомненно реально»? Это ты о духовном лице ростом в три дюйма? Серьезно?

– Вы что, тоже его…

– …Или с теми же зрителями: ты явно считаешь себя непризнанным гением и полагаешь, что всех остальных твоя гениальность должна жутко бесить. Не потому ли эти люди и ведут себя так, как ты от них и ждешь, что на самом деле все они – всего лишь фантомные проявления твоих ожиданий? Не осознавая этого, ты делишь все воспринимаемое на то, что доказывает твою гениальность, и то, что пытается ее опровергнуть. Первое ты гордо принимаешь, со вторым немедленно вступаешь в конфронтацию. Это, если ты еще не понял, я объясняю принцип, в соответствии с которым ты выстраиваешь сюжет своей реальности.

– А в чем тут проблема? Если бы не этот, как вы его называете, «сюжет моей реальности», разве не пришлось бы мне стать одним из ваших постоянных пациентов? Или ваших докторов – в зависимости от того, как распределяются роли в этом…

– Проблема тут в том, что если бы не было сюжета, эти образы проявились бы в своем естестве – совершенно пустыми и лишенными смысла. И тогда бы ты снова постиг самую суть реальности. Не к этому ли ты и стремишься?

– Да? А что, к этому?

– Полагаю, что это тебе самому должно быть виднее. Но давай предположим, что это так – тогда, в первую очередь, тебе следует выйти за пределы не конкретных образов, а всего сюжета целиком. Который на мой профессиональный взгляд – как доктора, я имею в виду – строится на упорном отрицании, что в основе так называемой «реальности» лежит история, тобою же и выдуманная.

Перефразирую в понятной для тебя форме: реальность – нечто вроде гигантского супермаркета, где есть абсолютно все, но ты ведешь себя так, будто опасаешься, что стоит тебе нарушить обезжиренный, обессахаренный и обезглютененный список, которым снабдила тебя твоя злокозненная жена, – и с этого момента твоих детей будет воспитывать ее диетолог по имени Гвидо.

Здесь старик дал маху. Напрасно он полез туда, где я съел всех собак, которые имели глупость размахивать у меня перед носом своими несуществующими хвостами! Я наконец-то вспомнил, что уже пару раз вел схожий спор со своим наставником, отцом Тартальей, и поэтому изучил в нем каждый закоулок:

– Интересно, чем вы были заняты, когда в школе рассказывали про устройство человеческого глаза? Небось, камнями кидались в чернокожих? А могли бы много интересного узнать: как свет отражается от объекта, проходит сквозь хрусталик и попадает на сетчатку, где…

– Ни логичность, ни даже вроде бы исчерпывающе доказанная обоснованность этого объяснения вовсе не делает его истинным. Вся эта логика и все доказательства опираются на одну единственную, но увы, всецело ошибочную предпосылку: все, что находится «снаружи» твоего хрусталика – это объекты, существующие где-то вне поля твоего ума. Но кто установил эту границу? Ты думаешь так только потому, что вроде бы неспособен создавать или изменять эти объекты без помощи определенного набора инструментов. А давай на секундочку предположим, что эта неспособность была основана исключительно на твоей убежденности в том, что это невозможно – и тогда…

– Однако логика, – нетерпеливо перебил я его, – а это, между прочим, такая штуковина, которую некоторые из нас хорошенько изучили в промежутке между рождением и появлением коренных зубов – логика подсказывает нам, что если все без исключения считают реальным совершенно одно и то же – значит это одно и то же существует объективно! Причем независимо от того, верите ли вы лично в его существование, или нет – говорю вам как ваш друг!

– Вообще-то, если в выдуманной тобою истории некоторые группы тобою же выдуманных существ предпочитают считать реальным один и тот же весьма