Время для счастья - Мария Метлицкая

не сладко, расстаться сразу после Нового года, как он решил, не вышло, все повернулось иначе. И как быть теперь? Он сделал и будет делать все, что возможно. И еще — глубоко-глубоко, в черном пространстве своей души, он был счастлив, что так получилось.

Нет, это не про то несчастье, которое случилось с Анной, — ужасно даже подумать об этом! Это про то, что жизнь повернула так, что он стал необходим Анне и ее дочери. Ведь если бы не эта трагедия, все сложилось бы не лучшим образом. У Анны паршивый характер, она конфликтна и нетерпима.

А как быть? Странно расстаться с Анной и настаивать на встречах с Марусей. Стать анонимным спонсором? Анна не дура, тут же все поймет. Сказать правду? Да нет, тоже глупость — он представлял ее ухмылку: «Похожа на твою сестру? То есть ты хочешь за Марусин счет лечить свою застарелую травму?»

Он взял себе несколько дальних и длительных командировок: надо уехать, там, в Кратово, все под контролем, беспокоиться не о чем. Командировки отвлекли его, даже спасли.

Наступил август, и вскоре предстояло съезжать с дачи. Отступать было некуда, и в одну из суббот Калеганов приехал.

Выйдя из машины, Калеганов закрыл глаза. От свежего, после дождя, воздуха кружилась голова. Он взял сумку с гостинцами и открыл калитку.

Из глубины участка доносился голос Маруси. У Калеганова забилось сердце.

Маруся копошилась под деревом, разговаривая с большой, похожей на настоящего ребенка куклой.

— Ешь! — сердито настаивала девочка. — Ешь, тебе говорю! Такой вкусный суп, мама старалась! А ты, непослушное дитя? Все печенья тебе подавай и конфеты!

Нахмуренная и раздраженная, она вызвала улыбку.

Он стоял поодаль и наслаждался зрелищем.

— Маруся, обед! — раздался голос Ольги Васильевны. — Иди, милая, все накрыто!

Шлепнув куклу по попе, Маруся положила ее на детский стул и сурово сказала:

— Сама виновата! Вот и оставайся голодной! — Отряхнув ладошки, она пошла в сторону дома.

Калеганов обернулся и увидел Анну, сидящую на балконе. Небрежно распущенные волосы, халат, поверх халата вязаная шаль. На столике чашка и раскрытая книга. Анна смотрела на лес. Лицо ее было бледным, осунувшимся, печальным.

«Не помогла дача, — со вздохом подумал Калеганов. — Маруське пошла на пользу, а ей нет… Ну хоть Маруське».

Потом были радостные крики и прыжки девочки, вопросы «а почему тебя так долго не было?». Он оправдывался, бормотал что-то в ответ, гладил по волосам. Маруська пахла травой. Потом, как факир, он с удовольствием доставал подарки: платье Марусе, нарядные туфельки Марусе, школьный ранец Марусе, кукла Марусе. Шарф и духи Ольге Васильевне, которая смущенно и растерянно бормотала слова благодарности.

На столе стояли холодный борщ, пирог с мясом, котлеты, сливовый кисель. Как давно он не ел ничего домашнего! И Калеганов понял, как надоели ему рестораны и как он, оказывается, проголодался.

Вскоре появилась и Анна — без костылей, с палочкой. Шла ровно, спокойно и медленно. Но гримасы боли на лице не было. Выходит, все не зря: дача, медсестра, процедуры. Калеганов облегченно выдохнул: да, не зря.

Анна кивнула и села за стол.

Он поймал тревожный взгляд девочки и обеспокоенный — Ольги Васильевны.

Все ясно. Анна равнодушна, холодна, и его приезд ей безразличен. Она сосредоточена на своей болезни, а все остальное ее не волнует. Наверное, это нормально.

Обед прошел молча — молчала, уткнувшись в тарелку, Анна, молчала, изредка кидая расстроенные взгляды на каждого из сидящих, и Ольга Васильевна, молчала Маруся, переводя взгляд с матери на Калеганова. Молчал и Калеганов: а что тут скажешь?

Разговор завела Анна.

— Дима, — сухо сказала она, — спасибо за подарки, но это уже чересчур. Ей-богу, не надо. И ранец не надо — Маруся пойдет в школу в следующем году. Я так решила. — И она бросила вызывающий взгляд на Калеганова. — И да, через три дня мы уезжаем в Москву. Нас отвезут, волноваться не стоит. Еще раз спасибо за все. — Анна встала и медленно, чуть прихрамывая, пошла к себе.

Ольга Васильевна принялась суетливо убирать со стола. На Калеганова она не смотрела.

Маруся закрыла лицо ладошками и заплакала.

Калеганов подошел к ней и погладил по волосам, коротко чмокнул в макушку и быстро вышел из комнаты. Сердце билось как ошалелое.

Но у машины он вспомнил, что не попрощался с Ольгой, и вернулся в дом. Смущены были оба, обоим было неловко.

— Не расстраивайтесь, Дмитрий Николаевич! — отведя взгляд, сказала Ольга Васильевна. — Все как-нибудь да наладится…

Он молча кивнул.

«Вот и все, — садясь в машину, усмехнулся Калеганов. — Финита ля… трагедия. Ну и ладно, переживем. И не такое переживали. Понятно, что это, скорее всего, последняя встреча с Марусей и Анной. Ну почему так подло устроена жизнь? Сначала Ада, а вот теперь Анна… Анна отбирает у меня Марусю».

Анна поймала себя на мысли, что отвыкла от дома. Сначала больница, потом санаторий, ну а потом дача.

Квартира была запущенной, нежилой: тяжелый запах, толстенный слой пыли, липкий пол и мутные оконные стекла.

Анне хотелось реветь. Беспомощность — что может быть ужаснее? А беспомощность в ее возрасте — особенно.

Маруся же носилась по квартире и беспорядка не замечала. Глаза ее горели возбуждением и радостью — еще бы, соскучилась по своим старым игрушкам. Она баюкала ободранную, со свалявшимися белыми волосами и запавшим глазом куклу Таню, обещая приготовить ей обед и постирать грязное платье. Найдя очередную позабытую игрушку, Маруська мчалась к матери и хвасталась находкой.

Анна выдавливала из себя улыбку, гладила дочку по голове и мечтала об одном — уйти в свою комнату, а уж потом нареветься.

Может, зря она разорвала отношения с Калегановым? Анна была уверена — любой из ее малочисленных знакомых покрутил бы пальцем у виска и назвал ее чокнутой. Одинокая, располневшая и нищая мать-одиночка бросается богатым, заботливым, непьющим и щедрым ухажером, вы такое видали? Определенно у этой Анны не все дома! А девочка? Как ее любовник относился к девочке? Да родные отцы так не относятся! Чистая правда — Анна сама бы могла это подтвердить!

С тяжелым вздохом она поднялась со стула. Нога и спина болели — врач говорил, что сидеть ей показано как можно меньше, а вот стоять и ходить — ради бога. Вот только ходить и стоять не хотелось.

Анна открыла холодильник. Ну да, а что она, собственно, ожидала увидеть?

Хорошо, что нашлась закрытая банка сгущенки и остатки манной крупы, будет сладкая каша Марусе. Но от каши Маруся отказалась — еще бы, за лето разбаловалась