Юркие люди - Анна Андреевна Лужбина

Вот летит стрекоза, и Лена радуется, она любит птиц. Лене помогают подняться на подушки, и она быстро моргает. Так она показывает, что все слышит. Перед Леной в поле стоит стол, за столом сидят женщины и лепят пельмени. Бабушка Зоя щиплет Оксану за живот, а та вместо ответа хохочет. В один из пельменей кладут много перца. Если Лена съест такой пельмень, то сразу умрет.

У Михаила машина – шишига, полностью забита контрабандой, и чем он ближе к городу, тем меньше в шишиге контрабанды. Михаил прячет товары, как умная белка, а потом откапывает. Так рассказывала бабушка Зоя. Вот здесь у него под кустами очки «зеркальные капли», а здесь – трикотин. Очень хорошая ткань трикотин. По ней прыгают лягушки, потому что на ткани цветы. Лягушки путают ткань с землей. Лена хотела бы сказать об этом бабушке Зое, но не получается даже пошевелить мизинцем. Она давно уже ничем не шевелит. В следующей жизни Лена хочет быть лягушкой, чтобы высоко прыгать и крутить глазами. А может, – слоном, чтобы ходить стаей.

Когда-то давно такую лягушку закинули Зое за шиворот. Зоя стояла в поле, а со спины к ней подошел загорелый мужчина. Он кинул лягушку Зое за воротник, и Зоя визжала. Скорее всего, от большой радости. Лена так и не увидела, как эта лягушка выскочила. Может, она до сих пор живет в Зоином платье, свила себе там гнездо в складках спины.

Куда делся тот загорелый мужчина? Зоя уже совсем старая. Хотя и загорелый мужчина, наверно, тоже. Здесь только у Лены нет возраста, она как младенец большого роста. Наверно, он хотел жениться на Зое. Но почему передумал?

Когда фарцовщики собираются в поле, становится хорошо. Горит огонь, где-то поют песни, жарят еду. Сюда к фарцовщикам приходят жены: толстые пальцы в кольцах, запястья в браслетах, а шеи в цепях. В городах и деревнях сразу столько колец не наденешь – вызовешь подозрение, могут побить. Накрашены губы, нарумянены щеки. Мужчины танцевать не любят, а женщины любят. Женщины танцуют поодиночке, а иногда друг с другом, а чаще водят хоровод. В поле хорошо танцевать, потому что нет стен.

Лена знает, как выглядят люди, но не знает, какое у нее лицо. Никогда Лена не видела своего лица, но зато очень хорошо может себя вообразить. Особенно с каким-нибудь моряком. Лена кое-что понимает, чувствует, видела. Она задрала бы перед моряком юбку, сняла бы пеленки и наклонилась, чтобы удобно было рассматривать. А потом заставила бы его танцевать вместе с ней. Или хотя бы держала за руку в хороводе.

В поле и правда приезжают моряки, чтобы продать товар, здесь меняют деньги – рубли, юани. Фарцовщики помогают людям. Не было бы этого КГБ. Когда люди говорят о КГБ, их лица некрасивеют. Лена все это видит, а даже когда не видит – чувствует. Лена очень много чувствует, потому что все у нее внутри, вместе с дыханием. Внутри Лены много дыхания и ветра: это душа, а что еще там внутри – непонятно. Она и сама хочет быть фарцовщицей. Она бы села в большой грузовик и подбирала бы грустных, собрала бы их всех в одном месте.

Вдох и выдох. Лена наблюдает. Хотя знает и что-то о том, чего ей не видно. Например, здесь вдалеке заброшенная пустая деревня. Ни одного лишнего человека, все лишние уехали, остался только один спящий дед-колдун.

Кто-то предлагает в тех местах охотиться: на медведя, на лося, на кого хочется. Предлагает, но тихо: в прошлом году вместо медведя убили толстую женщину в шубе. Она думала там что-нибудь украсть, но красть было уже нечего, только малину.

Она торговала с китайцами икрой и подкупила всех пограничников. Она ходила пешком через горы и носила китайцам икру и водку. Говорят, переплыла Амур, примотав банки с икрой к ногам. А потом ее перепутали с медведем. Все плакали, а еще переругались. А фарцовщикам громко ругаться нельзя. Если КГБ о чем-то узнает – здесь сразу же все посыпится. Жизнь в поле строится на доверии. Заработок одного зависит от умения хранить тайну другого.

Женщину-медведя похоронили так, как всегда хоронят фарцовщиков. Положили в лодку из тополя, пустили по реке. Говорят, обычных людей закапывают в землю. У них даже так несвобода.

Зоя, конечно, не похожа на медведя, поэтому Лена за нее не боится. Зою никогда так не убьют. Она похожа только на человека. Вот как у нее болит спина: иногда Зое не разогнуться. Чтобы поднять Лену, нужно просить Оксану. Оксана – силачка, может Лену поднять одной рукой. Оксана выступала в цирке, она самая сильная женщина в мире. Но потом весь день ходит недовольная и шепчет всем что-то в уши про будущее, глядя на Лену. А что – Лена? Что – будущее?

Осенью Лену кладут в шишигу вместе с тканью. Михаил садится за руль, рядом с ним – бабушка Зоя. Она прячет всю дорогу лицо под платком, а Михаил тянет ухо. Такая привычка, у него всегда красное ухо.

Осенью они едут очень долго, часть дороги Лена спит. Иногда шишига останавливается, и Михаил выносит куда-то ткань. Лене лежать от этого все неудобнее. Ткань скупают особенные люди со спрятанными лицами. Ткань берет человек, у которого на голову надет красивый несоветский пакет. Такие пакеты дорого стоят.

Зоя меняет Лене пеленки.

– Так будет лучше, – говорит. – Вот увидишь. Должно же у нас быть какое-то будущее. Иначе нас всех загрызут, как драных овец.

Просыпается Лена среди высоких домов. Раз, два… Три, четыре. Целых пять этажей. Все такие дома одинаковые. Сделали бы их разных цветов.

Бабушка Зоя встает за Лениной спиной и пахнет полем.

– Пришлось изменить тебе фамилию, имя. Тебя теперь зовут Анастасия Петрова. Оксана написала там на бумажке. Иначе нас найдет КГБ.

Снова старые волки.

Бабушка Зоя высмаркивается, кашляет и куда-то уходит. Так вот он какой, город. Может быть, там, где фарцовщики, тоже построят город. Можно ли что-то сделать, чтобы в тех местах реже шел дождь? Может быть, какие-то трубы, чтобы всасывали облака.

Поле похоже на море. Хорошо жить у моря. Можно есть рыбу, пить морскую воду и мыться. Легко представить: бабушка Зоя в поле похлопает себя рукой по спине, и из ее платья выпрыгнет лягушка. Лягушка правда свила там гнездо. У бабушки Зои платье из трикотина. Лягушка перепутала платье с землей. Хорошо,